Зачарованный край (СИ)

Вообще-то раньше подобные неприятности не то чтобы были для него особым препятствием (когда он ночевал в Баре, во всех комнатах спало не меньше нескольких человек). Но сейчас почему-то Ярому никак не удавалось заснуть, хотя за день он полностью выбился из сил и сейчас чувствовал себя предельно выжатым. Всё равно, явственное ощущение внутренней тревоги долго не давало спать. И внешние факторы не способствовали релаксации. В конце концов ему чудом удалось отключиться на пару часов.

Сначала Ярому приснилось, что он оказался в каком-то саду, где было много цветов, ярко светило солнце и пели птички. И ему навстречу шла… Зона в женском обличье! Совсем как рассказывал Азазель. Её губы шептали: «Иди ко мне…» Ярый так перепугался, что бросился бежать наутёк, и перескочил в другой сон. Вокруг снова был Лягушатник, но не тот, который в реальной жизни, а иной, «параллельный». Солнце не светило, птицы не пели, лил дождь, небо было наглухо зашторено тучами. Авантюрист брёл куда-то по разрушенной деревне. Вдруг, в окне первого этажа одного из домов, Ярый заметил человеческую фигуру. Он открыл дверь и заглянул внутрь. В комнате сидел… Карп.

– Ну, чего застыл на пороге? Заходи уже, раз пришёл.

– Привет, Карп… а ты как здесь? Я думал… что тебя больше нет.

– Я есть, просто теперь я здесь, а не там.

– Ясно… И как тебе тут? Наверное, холодно?

– Терпимо.

Ярый прошёл в комнату и сел рядом. Помолчали. За окном зловеще сверкнула молния, и вспышка на миг озарила фигуру Карпа. С такого ракурса, в профиль, Карп отдалённо напомнил Ярому его собственного отца. Иногда тот мог подолгу, часами сидеть в кресле, о чём-то задумавшись. И Ярослав смотрел на него вот так же, сбоку. Когда Ярик был ещё ребёнком, они сильно поссорились, и отец случайно сломал ему руку. А Ярослав выкрикнул: «Я тебя ненавижу!». После того случая их отношения стали крайне напряжёнными, и во взрослой жизни Ярослав с отцом почти не разговаривали.

Откуда-то издалека едва слышно зазвучала музыка.

– Ну ладно, Карп, ты извини, похоже, что мне пора, – сказал Ярый. – Рад был с тобой повидаться.

– И я тоже, – ответил Карп. – Мы, старики, уходим, но вы, молодые, продолжаете ходку за нас. И хорошо, что пока ещё есть, кому передать эстафету. Удачи тебе, дружище. Что бы ни случилось, не сдавайся, и не забывай, кто ты есть на самом де-…

Часть третья. Братство Чёрных Серафимов. Глава 21. Рабы свободы

Крупицы мудрости об обретении душевного здоровья порой обнаруживаются там, где меньше всего ожидаешь их найти.

Д. Л. Эверетт

Примерный распорядок дня в секте выглядел так. С утра, в несусветную рань, подъём. Просыпались все от того, что из динамиков, развешанных на потолке по всему зданию, начинал на полную громкость играть вальс Штрауса «На голубом Дунае».

Когда это случилось впервые, Ворон ещё пребывал в счастливом неведении и не подозревал, что данную композицию за время нахождения в «Братстве» ему предстоит, против своей воли, прослушать ещё бессчётное количество раз, так что она врежется ему в память от первой до последней ноты, и он возненавидит её лютой ненавистью.

Пока играл вальс – а это продолжалось около десяти минут – все должны были успеть совершить утренние процедуры, одеться и выйти наружу, выстроившись на улице перед зданием «на зарядку». Личные вещи на время зарядки, рюкзак и его содержимое, традиционно полагалось оставлять в здании, так что, в отсутствии хозяев, в них мог рыться кто угодно. Правда, иногда членов секты заставляли бегать, нарезая круги вокруг памятника Ленину, почти в полной боевой выкладке, с оружием, хоть и разряженным. Капитан при этом бежал рядышком налегке и следил, чтобы никто не сачковал.

Итак, утро обыкновенно начиналось с зарядки. Перед её началом каждый капитан проводил перекличку в своём отряде. Опаздывать на зарядку запрещалось. Если у кого-то хватало на это наглости, капитан принимался орать на него и унижать, называл «говном», «бл..дью» и другими некрасивыми словами. Впрочем, чтобы вызвать гнев Мурены, не обязательно было опаздывать. Хватало вообще любого повода. Например, капитану показалось, что кто-то косо на него посмотрел.

Перечить капитану было нельзя. Если «рядовой» хотя бы пытался открыть рот, ему тут же напоминали, что если ему что-то не нравится, он всегда может уйти. Одного бедолагу действительно выставили за ворота базы. Ему даже вернули личные вещи и сказали: «Вали на все четыре стороны». Очень скоро бедолага вернулся, вид имея жалкий и побитый.