Зачарованный мир

Пушок уже начал раздвигать щель в бороде, чтобы произнести сакраментальное «то-то», но молодого князя опередил предводитель раскольников.

– Слыхали?! – возликовал Ефимбор. – Они ж прям-таки мечтают посадить нас под хомут нового деспота. Самим-то слабо: ведь среди нас, рыссов, настоящего кровавого тирана не найти, – так они небось опять какого-нибудь варвара подыщут. Саспир Рысью уже правил – вспомнить жутко, а теперь вот сармата привезли, в углу тут припрятали.

И он широким жестом простер длань в сторону Су-мукдиара. Агабек скривил губы в печальной ухмылке: этот спившийся венедский боров не видел разницы между южанами. Все южные племена: и гирканцы, и мидийцы, и качкыны, и саспиры, и хастанцы, и скифы, и парфяне, и хозары с аланами – были для него просто «сарматами»… Между тем воевода Бравлин, сын Хаскульда (1200 тяжело вооруженных рыцарей-берсерков варяжской пехоты), счел момент подходящим, чтобы сказать свое веское слово. Надменно вскинув квадратный подбородок, он пробрюзжал:

– В самом деле, уважаемые ярлы, среди нас есть находиться незнакомец. Кто дозволить ему быть присутствовать?

– Я дозволил, великий воин, – ответил Ползун не без издевки, которую адресат, впрочем, не заметил. – Насколько нам ведомо, Агарей Хашбази – знатнейший ведун Средиморья, в прошлом служил в армии Великой Белой Рыси, а его предки во времена парфянского владычества были султанами Северной Гиркании. И знатность происхождения, и древность рода, и нынешний титул дают ему полное право присутствовать на Вече.

Такое представление несколько покоробило СумукдиарааРа: он был отнюдь не ведуном, но джадугяром, что в рысской магической иерархии соответствовало рангу волхва, означавшему высшую степень чародейского могущества, на три ступени выше простого ведуна. Впрочем, на остальных князей, ярлов и воевод слова Ползуна подействовали сильнейшим образом, и никто не заикнулся: мол, нечего чужестранцу здесь делать. Только Ефимбор проворчал, не скрывая неприязни:

– Как же, слыхали о таком… Кровавый Палач Шай-танда – сколько он там мирного люду погубил. Своих и чужих.

– Случается, не вредно кровушку-то черную выпустить, – все так же ласково пропел великий князь Царедара.

Реплика Ефимбора возмутила гирканца, и он, не сдержавшись, выкрикнул, не обращая внимания на шиканье Златогора:

– С каких это пор магрибские наймиты стали тебе «своими»? А если для тебя с Чорносвитом они, может, и «свои», то для нас – средиморцев, рыссов, сарматов – они лютыми врагами были.

Неожиданно его поддержал Сахадур-Мурза, который командовал в Бактрии туменом, стоявшим на перевале Шаланг. Темпераментный степняк вскричал запальчиво:

– Лжет собака, Ефимбор, как всегда! Моя там был, моя хорошо знает: Ганлы-Паша не убивал мирный человека, Ганлы-Паша резал только демонов, из Тартара извергнутых!

– И хорошо убивал, – горделиво подтвердил Агарей. – Надолго меня нечисть запомнила – даже сегодня вспоминает, как видите…

Неприкрытое оскорбление больно задело Ефимбора, его испитое лицо вновь налилось густой краснотой – еще чуток, и лопнет, как перезрелый помидор. Предупреждая нежелательную стычку («бойку», как говорили в Турове), князь Борис похлопал ладонью по столу и сказал, сделав ужасно строгое лицо:

– Не кипятись, парень, ты же не самовар. И ты, Сахадур, тоже успокойся. Никто в эту брехню, конечно, не верит, будто в Бактрии наши войска своих убивали.

– Брехня?! – Андис аж подпрыгнул. – У меня на сей счет почти точные сведения имеются.

– Брехня! – спокойно и веско процедил, сохраняя невозмутимость, Алберт, сын Громарда. – Грязная ложь.

Авторитет этого прославленного рыцаря был столь непререкаемым, что даже ополоумевший старикашка предпочел заткнуться. Поблагодарив воеводу Алберта коротким кивком, Борис продолжил:

– Никто в эту брехню не верит! Только, Сумукдиар, ты ведь в самом деле там немало народу ихнего положил, а не одних только ифритов и дэвов. Неужто нельзя было помягче?

Пожав плечами, джадугяр произнес равнодушно, поскольку для него тут проблемы не было:

– Чтобы убить Зло, приходится убивать его носителей, даже случайных. – Он опять криво ухмыльнулся. – Что поделать, если не слишком справедливо устроен даже мир – чего же тогда говорить о войне!

Ползун удивленно и весело поглядел на него, будто собирался о чем-то спросить, но промолчал. А вот Герослав – тот высказался. Буквально прошипел со злобой:

– Хорош звереныш… А кто-то, кажись, давеча успокаивал нас: нету, дескать, вокруг претендентов на роль Джуга-Шаха. Нет, не оскудела талантами земля Средиморская, плодоносить еще способно чрево, которое вынашивало гадов…

– Сам такой, – сообщил старику Пушок и уточнил: – Чучело облезлое, козел рогатый. Вот ухвачу за бороду…