Зачарованный нимфой

Лорелей чуть было не подавилась вином, пораженная его ответом до глубины души.

— То, что ты говоришь, чудовищно.

— В любом случае я не планирую оставлять гонки в скором времени.

— Да, но… — Понимал ли он, насколько пустой стала его жизнь? — А как же твой старший брат? — пробормотала она.

Нэш принялся разрезать свой стейк.

— Как же я?

Лорелей тут же захотелось забрать свои слова назад.

— Я имею в виду… Если с тобой что-то случится, это разобьет мне сердце. — Она кокетливо улыбнулась.

Нэш потянулся за стаканом с водой:

— Что же, я запомню это.

Лорелей захотелось закутаться в шаль — от его слов веяло могильным холодом.

— В какой-то момент что-то заставит тебя остановиться. — Она уже не говорила столь уверенно.

Он опустил стакан на скатерть.

— Мой старший брат Джек алкоголик, как и его отец. Он не смог удержать семейный бизнес, потерял жену и глупо промотал свои таланты. Ему казалось, что больше нет смысла жить. Шесть лет назад с ним произошел несчастный случай, тогда в госпитале я едва мог узнать его после аварии. Затем я много работал и навестил его лишь раз. — Их взгляды встретились. — Его бывшая жена обвинила во всем меня. Он всегда хотел достичь высот, но талан достался лишь мне. После этого я решил завязать с гонками. Я вернулся в Сидней и около года жил вместе с ним. Мы восстановили семейный бизнес, каждый день он посещал общество анонимных алкоголиков, его жизнь наладилась. Я многому ему обязан. Он поддерживал меня, пока я учился в университете. Он мой брат. Брат, который ненавидит меня.

— Почему?

— Он завидует моему таланту, видит лишь успех и не знает, чего это мне стоило. Старик ставил на меня, брат же убежден, что я украл то, что по справедливости должно было принадлежать ему. В моей семье никто никогда не работал. Я же работаю постоянно. Я вернулся в Европу, успешно продал дизайн нового спорткара. Я хотел доказать им, что могу больше, чем просто быстро водить машину. — Выражение его лица стало угрюмым. — Этого могло быть достаточно, но я все еще люблю гонки. Теперь мне не нужно ничего никому доказывать — ни отцу, ни брату, ни даже самому себе. Теперь я не хочу терять ни минуты.

Некоторое мгновение Лорелей молчала, но затем подытожила:

— И поэтому ты возвращаешься?

— Ты услышала это за ужином?

— Было трудно пропустить это мимо ушей. Вообще-то я сидела рядом с тобой.

Нэш откинулся на стуле:

— Мисс Сент-Джеймс, кто-либо когда-нибудь говорил, что у вас отличная задница?

Она лишь сухо ответила:

— Несколько раз.

Лорелей старалась побороть слезы, прикрываясь самой соблазнительной из улыбок. В конце концов, после всего этого он мог получить свое.

— Поедем домой, и я покажу тебе, что к чему, — промурлыкал Нэш.

Голова Лорелей покоилась на плече Нэша и была полна мыслей о нем же. Она не хотела, чтобы он возвращался в мир гонок, но понимала, что это крайне эгоистичное желание. Ее слова ставили под удар их непрочные отношения.

— Почему сейчас? Нэш, почему ты хочешь этого именно сейчас?

Его голос был спокоен, он медленно погружался в сон:

— Я же сказал тебе, что начал гонять из-за моего отца. Теперь я хочу этого ради себя.

— Но почему именно сейчас? — Лорелей не отступала.

— Не знаю. — Он зевнул. — Я чувствую, что мне чего-то не хватает.

— Но чего именно?

Нэш негромко рассмеялся:

— Не того, о чем ты подумала, Лорелей.

Слегка раздосадованная, она подняла голову:

— Ты не знаешь, о чем я думаю.

— Ну конечно. — Он улыбался. — Я знаю. Мне тридцать четыре, и тебе кажется, что я на пороге кризиса среднего возраста, поэтому ввяжусь в любую гонку, лишь бы победить.

— Ты так уверен в своей победе?

Нэш посмотрел на нее так, как смотрят лишь настоящие мужчины. Лорелей хорошо знала подобный взгляд. Вопрос был снят. Нэш всегда был уверен в своих способностях, он всегда выигрывал.

Лорелей села на постели:

— С первых месяцев лечения единственным, что давало мне стимул подниматься по утрам, было желание вновь оказаться в седле. Но когда я поняла, что больше никогда не смогу заниматься профессиональными скачками, я осознала всю несостоятельность моей мечты. Жизнь стала пустой.

Между ними повисло продолжительное молчание.

— Она до сих пор пуста? — Голос Нэша был обманчиво сонным.

Но Лорелей уже хорошо изучила этот пристальный взгляд голубых глаз, направленный на нее из полуопущенных век с длинными ресницами.

Ей хотелось, чтобы Нэшу было достаточно только ее. Она хотела, чтобы он осознал, какой он исключительный, и прекратил бесконечное самобичевание.

— У меня есть работа, — произнесла она.

— Ну да, благотворительность.

— Не только. Мои лошади…

— У тебя есть лошади?

— Да, две, они в конюшнях за городом.

— Так ты до сих пор катаешься?

— При любой возможности. — Некоторое время Лорелей колебалась, но затем выпалила: — Нэш, чего тебе недостает в жизни?

— Мне? — Он выглядел удивленным. — Просто я не могу сосредотачивать внимание на чем-то одном. Мне становится скучно.

— В таком случае мне нужно применить всю свою изобретательность, чтобы поддерживать твой интерес. — Она наклонилась над ним, ее волосы коснулись его груди. — У меня как раз появилось несколько идей…