Зачарованный нимфой

Отец заставлял Лорелей рисковать, бабушка постоянно меняла правила игры, заставляя ее устремляться к новым целям, двигаться дальше. Прошлые отношения научили хорошо разбираться в людях, не давать никому подбираться близко. Но никто не давал ей ощущения безопасности. Возможно, внешний вид Нэша создавал такую иллюзию. Высокий, самостоятельный мужчина, который может выполнить возложенные на него обязательства.

Выбор пал на кухню, так как только здесь сохранились остатки былого благополучия. Кое-где, однако, валялись пустые бутылки и грязные тарелки, мебель была перевернута. Лорелей почувствовала, что должна как-то прокомментировать урон, нанесенный дому.

— Прошлым вечером у меня была вечеринка.

— Могу предположить, что это для тебя дело привычное.

Так оно и было. Это стало ее привычным занятием в рамках работы в фонде.

— Вовсе нет, на самом деле я страшная домоседка.

Он одарил ее скептическим взглядом:

— Конечно, вечеринка приходит сама.

Лорелей следовало выказать свое раздражение. Интересно, удалось бы Нэшу принять и развлечь восемьдесят гостей на тот смешной бюджет, который выделялся для этого фондом.

Тем временем Нэш рассматривал обстановку, подошел к столу. Лорелей проследила за ним.

— Кофе? — предложил он.

— Ну и ну, да ты хозяйственный.

В ответ на это ехидство Нэш лишь пожал плечами. Сейчас на него работали горничная и экономка, так что он немного времени проводил в кухне, но раньше он жил по-другому. Нэш был обычным мальчиком. Старший брат заменил ему отца-алкоголика. Еще ребенком Нэш научился мыть за собой посуду, убираться по дому и даже прочищать водосток.

— Я обычный парень.

В отличие от Лорелей Нэш задумался, провела ли она на кухне хоть полчаса своей жизни. Сомнения лишь усилились, когда она принялась открывать все шкафы подряд в поисках кофе.

— Чашки?

Лорелей кивнула в сторону буфета:

— Вижу, ты часто этим занимаешься.

— Да, я умею варить кофе.

— Видимо, мама правильно воспитала тебя.

— Мама оставила нас, когда мне было девять. — Слова вырвались у него сами собой.

— Родители… — Она посмотрела на него. — Иногда они вносят в жизнь беспорядок.

— Вроде того. — Голос его звучал буднично, но на лице отражались смешанные чувства.

Лорелей подумала о собственной матери, Бритт. Воспоминания были разрозненными. Виделись они редко, только когда Лорелей привозили в Нью-Йорк. Бритт — эффектная блондинка — пела шведские народные песни. Она всегда разрешала дочери мерить платья от лучших кутюрье Франции и Италии. Лорелей наблюдала за ней во время шоу из-за кулис. Бритт была не матерью, скорее подружкой.

— Спорю, кто-нибудь из твоих родственников является главой банка. — Нэш подался вперед, облокотился о стол, скрестив руки на груди. Из-под левого рукава виднелся хвост дракона-татуировки.

Лорелей поборола кривую усмешку:

— Этот дом принадлежал дедушке. У него был успешный бизнес. Когда его не стало, дом унаследовала бабушка — Антуанетта Сент-Джеймс. После ее смерти вилла перешла мне.

— Она оставила тебе дом? Вы были близки?

— Она приглядывала за мной. Научила тому, что хорошо, что плохо. Дала мне стандарты для жизни.

— И дом?

— Да.

Лорелей вздохнула.

— Могу представить, во что тебе обходится его содержание, — заметил он.

Лорелей уже не удивляло то, что он понимал ее. Нэш был наблюдательным. Она указала на потолок:

— Можешь отставить в сторону свою дежурную вежливость. Дом разваливается.

Сейчас он наверняка спросит, почему она не избавиться от него, почему не продаст дом.

— Ты выросла здесь?

— Частично. Проводила здесь летние каникулы.

Нэш кивнул и внимательно посмотрел на Лорелей. Она поставила на стол дымящийся кофе.

— Твоих родителей не стало? — спросил он.

— Нет, оба живы. Дело в том, что бабушка не одобряла мою мать.

— Тебя, стало быть, одобрила?

— Да, некоторым образом… Тебе нужны сливки или сахар?

— Нет, спасибо.

— Реймонда — моего отца, — она тоже не одобряла.

— Ты зовешь отца по имени?

Лорелей раздраженно повела плечами:

— Такой значит отец. А как ты зовешь своего?

— Он умер.

— Прошу прошения.

— Да ладно…

— У тебя есть братья или сестры?

— Старший брат.

— Это, должно быть, здорово. Я единственный ребенок в семье. Вы с братом близки?

Он посмотрел на нее снизу вверх:

— Думаешь обменяться печальными семейными историями, Лорелей?

Она замерла, затем опустила глаза. Ей нечего было стесняться, она не нарушала закон и была, в общем-то, хорошим человеком.

— Мне нечего тебе рассказать.

Румянец залил щеки, она вновь почувствовала себя неуверенно. Нэш задумался? В какой момент между ними возникли доверительные отношения? Возможно, тогда, когда Лорелей вышла из машины, и он увидел нерешительность в ее глазах, будто она не могла позаботиться о себе. Нэш подозревал, что инцидент на дороге был лишь верхушкой айсберга.

— Нэш, ты всегда так ведешь себя с женщинами? — Она вздернула подбородок, последние сомнения рассеялись. — Спасаешь их, отвозишь домой и отпаиваешь кофе?

Ей удалось прочитать его мысли.