Зачеловек

— Слышу, — проговорил он в полузабытьи. Сейчас, когда уже понял, где он и что с ним, остался лежать с закрытыми глазами и старался удержать в сознании медленно затухающий глас. — Говори, я внемлю…

В потрясении понимал, что этот глас звучит сейчас для всех: людей, зверей, птиц, живой и неживой материи, но всяк слышит в нем только то, что способен понять, вернее, то… что слышит. Этот глас в свое время велел рыбе выползти на берег, ящерице прыгать с дерева на дерево и отрастить крылья, а питекантропу взять в руки палку. Этот глас в свое время велел элементарным частичкам собраться в атомы, а те выстроил в атомные решетки, зажег звезды и раскрутил спиралевидные галактики.

Этот глас словно бы обращен в пустоту, но говорящий видит и слышит все, вернее, ощущает все, ибо это «все» он сам и есть, а обращаться к каждому в отдельности — слишком велика честь, ведь, кроме него, Олега, возможно, есть в этом мире и такие гиганты, как мыслящие галактики или сверхразумные квазаги…

А может, подумал он трезво, уже просыпаясь окончательно, и нет. Конечно же, нет! Человек — вершина эволюции, здесь старые философы угодили в самую точку. Видимо, тоже слышали глас. Живое — это самое сложное, а значит, и самое высшее, что могла создать природа. А самое высшее из живого — человек.

Надо напомнить Мраку, подумал хмуро, чтобы не увлекался переходами на внутриядерный уровень. Энергии — да, больше, как и скорости, но, похоже, мыслить человек может только вот в таком насыщенном водно-солевом растворе. В смысле, генерировать новые идеи и новые мысли, а просто существовать на старых мыслях и старых идеях можно и в виде атомного вихря или пучка света.

— Мы не одиноки, Мрак, — прошептал он. Сильная рука опустилась на его плечо, пальцы сжали, словно попал в стальной капкан.

— Не спи! Говори, говори!.. Что ты увидел? Где-то еще есть люди?

Олег, все еще с закрытыми глазами, мотнул головой.

— Нет…

— Так кто же есть? Разумные муравьи?

Олег прошептал тихо, словно прислушивался к чему-то очень далекому:

— Нет, Мрак, разумного больше нигде нет… Разумного, как мы понимаем. Да и не должно быть больше, понимаешь ли…

— Понимаю, — ответил Мрак быстро. — Одна голова хорошо, а две — некрасиво. Вообще урод получится. А вот почек пусть две.

Олег медленно открыл глаза. Мрак от неожиданности отшатнулся, глаза Олега красные, даже пурпурные, как раздуваемые ветром горящие угли. Гаснут очень медленно, и лишь когда стали изумрудно-зелеными, Мрак перевел дыхание, а Олег повел очами по сторонам, переспросил с беспокойством:

— Я ничего не натворил?

— Мебель цела, — заверил Мрак, осмотревшись. — Правда, вино кто-то выдул. Но я не указываю пальцем, боже сохрани, ты же святой человек! Что ты говорил насчет неодиночества?

Олег вздрогнул, зябко поежился. Лицо посерело, в глазах метнулся страх, даже губы задрожали, когда проговорил с явным усилием:

— Мы, все человечество, что-то вроде одинокого муравья. Но муравей в одиночестве не выживет, знаешь.

— Знаю, — подтвердил Мрак гордо. — У него нет собственного желудка, а один на всю братву.

— Так вот, и человечество не выжило бы, если бы не питалось с другими через общий желудок. Но только другие… они нечеловеки, Мрак. Вообще неразумные, хоть и подревнее нас. Даже поважнее.

— Поважнее?

— Как поважнее, скажем, сердце, — объяснил Олег все еще потрясенным голосом. — Или печень. Без сердца человек жить не сможет, даже если супергений. А вот без мозгов живут.

Мрак сказал гордо:

— Так это ж хорошие новости! Понятно, что крестьяне без генералов проживут, а генералы без крестьян — нет. Что-то мне стали нравиться твои откровения, Олег! Как хорошо быть в генералах…

Олег приподнялся, сел, во всем теле, странно отяжелевшем, медленно гасло ощущение величественности, всеобъемности, чувства, что соприкоснулся… нет, был чем-то непомерно огромным и всесильным.

— Да иди ты со своими шуточками. Дело очень серьезно, Мрак. Космос, Вселенная — совсем не то, что мы себе представляем.

Мрак захохотал:

— Ты это повторяешь все чаще и чаще! Не заметил? Олег огрызнулся:

— А разве не сложнее и сложнее? И всякий раз такая жуть, всякий раз я все муравеистее и муравеистее… Чем больше у меня знаний и мощи, тем я мельче и ничтожнее, а Вселенная громаднее и сложнее…

Он запнулся, зрачки расширились, Мрак хлопнул по спине, сказал отечески:

— Вселенная, как заботистый родитель, не показывает сразу, откуда дети берутся. А то показать тебе все, когда мы только из Лесу, у тебя бы сразу нервный шок, и лапти кверху!

— А у тебя? — спросил Олег сердито.

— Со мной бы ничего, — ответил Мрак безмятежно.

— Почему?

— А я бы ни хрена не понял, — хладнокровно ответил Мрак и захохотал. — А ломать голову не стал бы. Пусть конь голову ломает, у него голова большая, да еще волхвы всякие… Вон Таргитай увидел, ему как с гуся вода.

Олег помрачнел, мотнул головой:

— Тарх — особый случай. Мрак взглянул на часы, сказал:

— Пора будить Викторию.

— Да она и сама проснется в назначенное время.