Зачем читать чужие письма?

Разойтись по комнатам нам нельзя: нужно решить ещё много чего. Во-первых, с кем я буду жить. Во-вторых, кто будет заниматься пекарней. В-третьих, кто-то должен оформить кучу документов. Но пока все в каком-то оцепенении.

На выручку приходит папин юрист Андрей Иванович, который является очень вовремя, чтобы разрядить обстановку. Его спокойная деловитость выводит всех из ступора, теперь нам приходится вникать в его слова, отвечать на вопросы. Через час всё решено. Моим опекуном до совершеннолетия будет Оля (так захотела я сама). Серёжа отказался от своей части наследства в нашу пользу. Оле остаётся папин бизнес, мне – дом и все личные счета. Кучей бумаг займётся Андрей Иванович.

Ребята не остаются даже на одну ночь. Серёжа обнимает меня и гладит по голове, целует в щёку, затем прикасается своей щекой к моей. Как в детстве. Глеб, только что тепло простившийся с Олей, как-то смущённо бормочет: «Пока, сестрёнка», – и поспешно садится в машину. Зато (о чудо!) Серёжа впервые обращается к Оле: «Берегите себя, девочки».

Их отъезд больше похож на бегство, и мы с Олей остаёмся смотреть вслед удаляющимся огням автомобиля. Стоим так несколько минут, потом молча возвращаемся в дом. Здесь, как по команде, наши глаза и уши настраиваются на закрытую дверь папиной спальни, и мы одновременно понимаем, что больше не привязаны к этой двери, что нам не придётся больше жить в постоянном ожидании, когда из-за неё раздастся требовательный звонок, что больше не нужно замирать перед ней и собираться с духом, прежде чем нажать ручку.

Мы садимся на диван в гостиной и прислоняемся друг к другу. Здесь темно, только из коридора попадает немного света через открытую дверь. Но нам не нужны ни свет, ни слова, ни люди: мы только что осознали, что свободны. Для нас это состояние настолько непривычно, что пугает и заставляет чувствовать себя птичкой, впервые выпущенной из клетки. Лети, куда хочешь! А лететь-то некуда…

Глава 1

Препод по философии – жуть. Ожидали такого философа-размазню, который болтает ни о чём. Ага, держи карман шире! Пришёл здоровый плечистый дядька, бывший физик-ядерщик; в одной руке – кожаный портфель, в другой – букет красных гвоздик. Тут же объяснил, что это студентка подарила после экзамена. Особенно подчеркнул, что «после», а не «до», а ещё, что поставил он ей «хорошо», а не «отлично». Пустил явочный лист. Это на лекции-то! Ладно бы семинар! Оригинал, одним словом.

Но после первой же лекции я чуть не поддалась порыву тоже за букетиком сбегать: до того было интересно его слушать. А я-то думала, что на философии высплюсь. Куда там! Тут не до сна.

Вторая пара – фольклор. В начале семестра, после первой лекции, мы решили, что это будет самый весёлый курс. Вводную лекцию читал маленький, плотненький старичок с бородкой. Фамилия у него еврейская, а читать пришёл русский фольклор. И слушать его – одно удовольствие. Человек он живой, обаятельный и, сразу видно, влюблённый в своё дело. Но к следующей лекции он… умер. Как-то неожиданно и обыденно. Весь филфак был в трауре. А мы как-то и привыкнуть к нему не успели, но всё равно было жалко – такое солнечное впечатление он оставил о себе всего за одну лекцию. Наше сожаление ещё больше усилилось, когда мы увидели, кем его заменили. Совершенно замороженная тётка, не выходя из-за кафедры, полтора часа монотонно диктовала нам учебник. Вспыхнувший было интерес к фольклору почил навеки. Первые две пары мы ещё добросовестно что-то записывали (всё-таки филологини – хорошие девочки), но постепенно отказались от этого бессмысленного занятия. Но тётеньку не волновал ни нарастающий гул, ни опоздавшие, ни прогульщики: за всю лекцию она ни разу не подняла взгляда на аудиторию.

Вот такие сюрпризы готовит студенческая жизнь.

Учёба захватила меня полностью с первого дня в университете. В школе ты вынужден заниматься науками, которые очень от тебя далеки. Или ты от них. А здесь – совсем другое дело. Девчонки, в основном, интересные. Парней, правда, маловато, но меня это пока не слишком волнует. К тому же никто не запрещает общаться с ребятами с других факультетов. Вон юристы этажом ниже обитают.

Преподаватель по литературному краеведению распределил между нами районы города и потребовал отчёт по всем так называемым литературным местам. Проще всего, конечно, нырнуть в интернет и выудить оттуда всю информацию. Но когда это непрактичные филологи искали лёгкие пути? Фи! И конечно, мы попёрлись на проспект фотографировать все мемориальные доски, которые нам встречались. И никто об этом не пожалел.

Так вот. «Мы» – это… Яна Дружинина (позвольте представиться). Да-да, с именем не повезло: так всю жизнь с приматами и рифмуют. С фамилией, конечно, получше, но, как выразился один мой бывший одноклассник, от неё за версту несёт френдзоной. Кристина Моложай (вот это я понимаю – фамилия!) – моя подруга, мы с ней третий год, с самого первого дня в университете, не разлей вода. И волею судьбы (в лице профессора Попова) в нашу группу попали все мальчишки курса. Представляете: все два!