Зачем я ему?

— Так и будешь тут стоять? — вздрагиваю и поднимаю глаза. Ни тени смущения, что его застали голым, ладно, в полотенце. — Давай контракт.

Молча протягиваю пакет. Кажется, я еще в шоке. Он как-то связан с «Гамма-финанс»? Конечно, связан, идиотка, раз ты ему притащила эти чертовы документы. И почему там имя адресата на конверте не написали?!

— Я… я внизу подожду, мне сказали… надо вернуть… к шести, — мямлю что-то, не могу связно сказать. Пячусь назад к лифту.

Ага! К лифту. Конечно.

— Заходи, давай!

Вот какой смысл говорить, раз уже втащил меня в квартиру?!

— Я сейчас, — идет внутрь квартиры. А я смотрю ему вслед… Мда-а-а… Я, конечно, не Епифанцева, метко выражаться не умею и вообще уже чувствую, как кровь к лицу прилила, боюсь в зеркало на себя посмотреть…

Не представляла себе прежде, что мужское тело может быть настолько совершенным, настолько идеально гибким и одновременно сильным, что хочется смотреть, не отрываясь. Рассматривать каждую линию, изгиб, обнять широкие плечи, пробежаться пальцами вниз, коснуться бицепсов, почувствовать силу рук… Уткнуться в ложбинку между ключицами, вдохнуть его запах и замереть, ощущая под ладонями теплую гладкую кожу, слизать языком капельки воды на груди…

Сто-о-о-о-о-п! Варя, очнись! Куда ты смотришь? Это же Леднев! Айс! Проклятое воображение. Пытаюсь быстро прийти в себя. Не получается. Перед глазами — рельефная, обнаженная спина, узкая талия… Черт, у этого мерзавца даже ноги прямые, стройные, а не кривые, как у многих мужчин. Про задницу я лучше промолчу, хорошо, что хоть полотенцем догадался обернуться.

Трогаю ладонями щеки. Кажется, я горю. Только этого не хватало, еще поймет, что это из-за него такая реакция. Злюсь на себя: я ведь не такая, как толпы его поклонниц, у меня мозг в голове всю жизнь находится, а не значительно ниже… И потом, будто я не видела голого мужского тела. Ладно, такого точно не видела.

— Ты чего тут стоишь? Дверь закрыла?

Поворачиваю голову. Слава богу, одетый. Джинсы, футболка… Ну хоть что-то. Волосы, правда, все равно мокрые.

— Закрыла, но я могу подождать там, в холле внизу.

— Мне Андрей звонил, сказал, ты позднее будешь. Проходи — кивнул куда-то влево и сам туда пошел.

Кажется, он совсем не слышит, что я говорю. Вздыхаю и снимаю кроссовки, куртку, я тут только коридор видела, но и этого достаточно, чтобы понять — в обуви в этом доме ходить точно нельзя. Делаю несколько шагов вслед за Никитой и оказываюсь в большой светлой комнате. Настолько большой, что здесь поместится целая квартира, и не только моя, но и Машкина тоже. Вау! Здесь даже камин есть! Офигеть, я такое только на картинках видела и в рождественской рекламе, где над этими каминами хозяева носочки разноцветные развешивают.

Машка в начале года пару месяцев притаскивала домой толстые глянцевые журналы про интерьеры. Картинки там, и правда, шикарные. Вот сейчас, глядя на комнату, где оказалась, пытаюсь вспомнить, а не видела ли я ее в каком-нибудь журнале? Очевидно, что здесь поработал дизайнер и явно — дорогой. Кажется, такой стиль называется минимализмом — это когда много свободного пространства, простые прямые линии, немного мебели, но выглядит жутко дорого. Мне было даже боязно присесть на кресло, боялась, что испачкаю. А вот Айс спокойно уселся на диван, вытянул длинные ноги, хорошо хоть на стеклянный столик их не положил и уже что-то увлеченно черкает по документам. Похоже, он забыл обо мне. А я стою чуть в глубине комнаты, пытаюсь рассмотреть книжные стеллажи у дальней стены, отсюда плохо видно. Вот уж не думала, что у Леднева может быть целая библиотека дома, хотя что там за книги могут быть?!

Где-то хлопнула дверь, послышались шаги. А мы оказывается не одни в квартире. Отхожу еще чуть дальше в сторону, меня не видно. И, если б я знала, кто через пару секунд сюда зайдет, наверное, залезла бы под диван, а еще лучше — внутрь дивана.

— Ник, я думаю, мы все-таки можем вместе слетать в Москву в мае. Я не настаиваю на участии в этом вашем приеме, но провести вдвоем выходные…

Прошла мимо, даже не заметив меня, оставляя на полу капли воды. Они тут что, не вытираются? Точно, тоже в полотенце. Видимо, так принято.

— Я занят, и мы тут не одни, — говорит и даже глаз не отрывает от бумаг. Я не удивилась.

Зато она явно удивилась, резко обернулась. Увидела меня. Глаза свои красивые сощурила, губы растянулись в улыбке. Медленно прошлась взглядом по мне, удивленно приподняла бровь. Да! Я умею носить юбки и краситься тоже! Не всегда, конечно, а когда очень надо. Снова повернулась к Айсу.

— Ты говорил, к тебе курьер должен заехать…

— Ну да.

Смотрит на него, ждет, что еще скажет, а он в бумаги уткнулся. А мне сквозь землю хочется провалиться. Вот попала-то. И снова ко мне.

— Ну здравствуйте, Барсукова!

— Здравствуйте, Оксана Михайловна.

— Не ожидала вас тут увидеть!

А как я не ожидала вас тут увидеть! Чуть не ляпнула, вовремя сдержалась. Такое в страшном сне не приснится!

— Курьером, значит, подрабатываете?

Молча киваю головой.

— Оксана, давай потом. Я занят.