Зачем идти в ЗАГС, если браки заключаются на небесах, или Гражданский брак: «за» и «против»

«Гражданским» в обиходе называют брак без регистрации. «Живут в гражданском браке» — значит, доверяют (или наоборот, не доверяют) друг другу настолько, что имеют дерзость годами оставаться для государства с его органами регистрации, учета и опеки ничем не связанными друг с другом, то есть холостыми, неженатыми.

Меж тем семья, пусть и неофициальная, образована, и это приходится признать если не государству, то хотя бы окружающим.

На самом деле гражданским называется вовсе не брак без регистрации, а только-то брак без венчания — то есть соответствующего церковного обряда. Гражданский — значит не церковный.

Эта путаница образовалась примерно сто лет назад, когда возникло само понятие гражданского брака. Нарастающий урбанизм (стремление людей в крупные города) не пощадил сравнительно маленьких — деревенских, поселковых, цеховых — общин, где главенствующую духовную роль играли церковные приходы со священниками во главе, распоряжавшимися личной жизнью прихожан, в том числе их личными семейными отношениями. В эти самые отношения лезли, не стесняясь, прямо в обуви, копаясь в душах исповедовавшихся с особым пристрастием. Чуть позже страсть распределять, кто с кем должен ужиться, целиком заимствовали у церкви комсомольские и партийные органы, устраивавшие публичные судилища тех, кто недостаточно образцово вел себя в браке.

Но это случилось уже при ослаблении вездесущей роли церкви и соответствующем усилении роли светского государства, немедленно предоставившего обществу свои аналоги церковных обрядов — пусть ущербные, лишенные глубокого метафизического смысла, предельно обедненные двухмерным официозом, но аналоги.

Что же было отвергнуто?

Церковный брак, признававшийся государством в течение, по крайней мере, нескольких столетий.

Государство сказало: расписывайтесь при мне, я отныне есть ваша церковь. Если хотите, можете и обвенчаться, но главное здесь — я.

Для того чтобы понять причины этого отчаянного со стороны государства шага, должно вернуться к самым началам цивилизации.

БРАКИ В ДОХРИСТИАНСКИХ ОБЩЕСТВАХ

Религия как феномен исключительно человеческий создала себя в храмах — местах для молитв.

Храмы — культовые учреждения — сопровождают цивилизацию от самой глубокой древности. Оттуда же, из древности, донеслось до нас, что назначение храмов было, как минимум, многофункциональным. Первое и основное — религиозное, конечно. Молитвы, службы.

Второе — культурное (сохранение и накапливание знаний, навыков, традиций). Библиотеки, философские клубы, лаборатории, учебные классы.

Третье — хозяйственное. Содержание работников, совместная выработка продуктов сельского хозяйства — растениеводства и животноводства, промышленных товаров.

В храмовой среде развивались ритуалы, обрядовые практики, отрабатывались и властные технологии — влияние на сознание отдельных индивидуумов и их масс, регламентация их действий.

Неудивительно, что расписанным оказался не только сельскохозяйственный год, но и свадебные торжества.

Первые храмы располагались в пещерах или прямо под открытым небом в виде капищ с вкопанными в землю идолами (изображениями богов). Но как только строительное искусство вышло на очередной виток совершенства, над священными местами поклонений и жертвоприношений повсеместно сомкнулись своды и крыши, и духовное пространство вновь отделилось от живой природы.

Браки, рождения и смерти — три главнейшие точки человеческой судьбы — свидетельствовались и освящались в храмах: человек всегда склонен был немного набивать себе цену.

Публичная фиксация связи между мужчиной и женщиной появилась как совершенно естественное желание во времена незапамятные.

Первые записи о том, что такой-то взял себе в жены такую-то, написаны на уже мертвых языках планеты клинописью, петроглифами и иероглифами, выдолблены на камне и написаны на пергаменте, и каждая такая запись становилась малюсеньким кирпичиком в основании великого правового института — брака.

Поначалу взятые обязательства не влекли за собой почти никаких имущественных последствий. Муж мог оставить надоевшую жену, жена — мужа, и даже вождь, совет старейшин и тем более «Его Величество Закон» не могли потребовать компенсации за разрыв. Да и с какой стати? Имущества было мало: примитивная одежда, такая же примитивная посуда, а еда имуществом вообще никогда не была. Утварь делили по наитию: мужчине оружие, женщине миски.

Дети в расчет не принимались.

Но постепенно люди стали понимать всю убийственность «птичьих прав», то есть нулевого правового статуса. Чем больше накапливалось в обществе имущества, чем дальше мог человек заглянуть за грань завтрашнего дня, тем сильнее он хотел от бытия гарантий.

Краткая жизнь не располагает к правовым сложностям. Молодой человек рождался, охотился, убивал, готовил, ел — и умирал. Где-то в перерыве между охотой и насыщением он порождал потомство, на которое не обращал особого внимания: живо ли оно, мертво ли, он не горевал. Бесплодие воспринималось нормой.