Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

Более чем в 80 % государственных средних школ в США занятия начинаются до 08:15. Почти в 50 % из них – до 07:20. На занятия в 07:20 школьные автобусы начинают забирать детей примерно в 05:45. В результате некоторые дети и подростки должны просыпаться в 05:30, в 05:15 или даже раньше, и так пять дней в неделю в течение многих лет. Это безумие.

Могли бы вы сосредоточиться и изучить большой объем материала, проснувшись так рано? Учтите к тому же, что 05:15 для подростка – это не то же самое, что 05:15 для взрослого. Ранее мы отмечали, что циркадный ритм подростков кардинально сдвигается вперед, на 1–3 часа. Поэтому мне бы следовало сформулировать свой вопрос взрослому следующим образом: могли бы вы сосредоточиться и изучать что-либо после того, как вас растолкали в 03:15, и так день за днем? Были бы вы в прекрасном расположении духа? Легко бы вам было ладить со своими коллегами и вести себя любезно, терпеливо, уважительно, соблюдая все приличия? Разумеется, нет. Так почему же тогда мы требуем этого от миллионов подростков и детей в развитых странах? Несомненно, это не лучший вариант организации обучения. И такая модель никоим образом не способствует укреплению физического и психического здоровья наших детей.

Обусловленное ранним началом занятий состояние хронической депривации сна особенно тревожно, если учесть, что подростковый возраст – это самый уязвимый период жизни для развития хронических психических заболеваний, таких как депрессия, тревога, шизофрения и суицидальность. Неоправданное разрушение сна подростка может сыграть свою роковую роль в опасный переходный период между психологическим благополучием и пожизненным психиатрическим заболеванием. Это резкое заявление, но я делаю его обдуманно и на основе доказательств. В 1960-е годы, когда функции сна были еще мало изучены, исследователи в течение недели выборочно лишали молодежь быстрого сна, а следовательно, и сновидений, но оставляли им медленный сон.

Испытуемые, которым не повезло стать участниками этого исследования, проводили все время в лаборатории с электродами на голове. Ночью, как только они входили в состояние быстрого сна, лаборант тотчас входил в спальню и будил участников эксперимента. Затем участникам со слипающимися глазами приходилось в течение 5–10 минут решать математические задачки, что не позволяло им проваливаться обратно в сон со сновидениями. И как только они все-таки засыпали и возвращались в быстрый сон, процедура повторялась. Час за часом, ночь за ночью все это продолжалось в течение целой недели. Медленный сон оставался в значительной степени нетронутым, но количество быстрого сна было сокращено до минимального.

Не потребовалось всех семи ночей депривации сна со сновидениями, как начало проявляться ее воздействие на психическое здоровье испытуемых. Уже к третьему дню участники демонстрировали симптомы психоза. Они стали испытывать патологический страх, тревожность, и у них появились галлюцинации. Они слышали то, чего не было, и видели то, чего на самом деле не происходило. У них также появилась паранойя. Некоторые считали, что исследователи плетут против них тайный заговор – например, пытаясь их отравить. Другие были убеждены, что ученые являются секретными агентами, а сам эксперимент – плохо завуалированный правительственный заговор с каким-то злым умыслом.

И только тогда ученые осознали значение эксперимента и пришли к серьезному выводу: быстрый сон – это то, что стоит между здравым рассудком и безумием. Опишите эти симптомы психиатру, не сообщая ему подробности о лишении быстрого сна, и врач поставит четкие диагнозы: депрессия, тревожное расстройство и шизофрения. Но всего лишь несколько дней назад это были здоровые молодые люди. Они не были подавлены, не страдали тревожными расстройствами или шизофренией, и таких заболеваний не было в анамнезе у них или у членов их семьи. Почитайте о попытках побить мировые рекорды депривации сна, которые предпринимались в прошлом, и вы обнаружите те же самые признаки эмоциональной неустойчивости и психоза одного или другого вида.

Именно нехватка быстрого сна – этой важной фазы в заключительные часы сна, которую мы отбираем у наших детей и подростков, – создает разницу между стабильным и нестабильным психическим состоянием. Школьные занятия у наших детей не всегда начинались в это неудачное с биологической точки зрения время. Сто лет назад уроки в школах США начинались в девять утра, и 95 % всех детей просыпались без будильника. Теперь дело обстоит совершенно иначе, и более раннее начало занятий конфликтует с эволюционно запрограммированной необходимостью спать во время этих бесценных утренних часов, богатых быстрым сном.