Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

Мы уже знали, что у пациентов с диагнозом ПТСР нарушен быстрый сон и повышен уровень норадреналина, который усиленно вырабатывала их нервная система. Основываясь на нашей теории ночной терапии сновидений в фазе быстрого сна и данных, подкрепляющих эту теорию, я, применив эту модель к ПТСР, выдвинул другую сопутствующую теорию. Согласно этой теории, развитию ПТСР способствует чрезвычайно высокий уровень норадреналина, который не позволяет пациентам видеть сновидения в фазе быстрого сна. В результате мозг пациентов не в состоянии разделить воспоминания о травмирующем событии и сопровождающие их эмоции, поскольку нейрохимическая среда стресса слишком насыщенна.

Однако наиболее убедительными для меня были повторяющиеся кошмары, о которых говорили пациенты с ПТСР и которые являются настолько надежными симптомами, что входят в перечень тех, что требуются для диагностирования этого заболевания. Если мозг не может разъединить эмоции и память в течение первой ночи, следующей за травматичным опытом, то, по моей теории, попытка должна повториться в следующую ночь, поскольку сила «эмоционального якоря», связанного с памятью, остается слишком высокой. Если процесс терпит неудачу и во второй раз, новая попытка будет предпринята снова и снова, уподобившись треснувшей пластинке. Именно поэтому пациенты с ПТСР мучаются от повторяющихся кошмаров.

Логично было предположить, что если снизить уровень норадреналина, восстановив таким образом сбалансированное химическое состояние мозга, то нормализовавшийся быстрый сон пациента сможет продолжить свою терапевтическую работу. Вместе с восстановлением качества быстрого сна должны были ослабнуть симптомы ПТСР и уменьшиться число повторяющихся кошмаров. Это была научная теория, нуждавшаяся в клинических доказательствах. А затем меня осенило.

Вскоре после того, как моя теоретическая работа была опубликована, я познакомился с доктором Мюрреем Раскиндом – замечательным врачом, который работал недалеко от Сиэтла в Министерстве по делам ветеранов США. Мы оба представляли результаты наших исследований на конференции в Сиэтле и в то время не знали о последних работах друг друга. Раскинд – высокий мужчина с добрыми глазами – обладал выдающейся проницательностью клинициста, скрывающейся за шутливым поведением, и был признанным авторитетом как в области ПТСР, так и болезни Альцгеймера. На конференции Раскинд представил новейшие результаты своих наблюдений, которые его озадачивали. В своей клинике Раскинд лечил пациентов, в основном военных ветеранов, с помощью празозина[86] – препарата, снижающего высокое кровяное давление. Это лекарство, показав свою безусловную эффективность в снижении давления, неожиданно обнаружило дополнительный положительный эффект: его применение сократило количество повторяющихся кошмаров у пациентов с диагнозом ПТСР. После всего нескольких недель лечения многие пациенты приходили в клинику и удивленно-озадаченно заявляли: «Док, странное дело, но я больше не вижу этих кошмаров. Чувствую себя гораздо лучше и теперь не боюсь засыпать».

Оказывается, прописываемый Раскиндом празозин не только снижал кровяное давление, но и – случайный побочный эффект – подавлял действие норадреналина. По существу, Раскинд, хотя и непреднамеренно, восхитительным образом провел эксперимент, о котором задумывался и я. Снизив аномально высокую концентрацию норадреналина, Раскинд создал нейрохимическое условие, которое до этого отсутствовало в быстром сне пациентов с ПТСР. Празозин постепенно снижал вредно высокий прилив норадреналина, обеспечивая этим пациентам более здоровое качество быстрого сна. А вместе со здоровым быстрым сном пришло ослабление клинических симптомов, и что важнее всего – сокращение повторяющихся ночных кошмаров.

Мы с Раскиндом продолжали общаться и дискутировать на протяжении всей конференции. Потом, через несколько месяцев, он приехал в мою лабораторию в Беркли, и мы весь день и весь вечер за ужином обсуждали мою нейробиологическую модель ночной эмоциональной терапии и то, как идеально она объясняет результаты применения Раскиндом празозина. Это была, возможно, самая потрясающая за всю мою карьеру беседа, от которой у меня до сих пор бегут мурашки по телу. Базовая научная теория больше не искала клинического подтверждения, то и другое счастливо встретились в дождливый день в Сиэтле.

Основываясь на исследованиях Раскинда и результатах нескольких независимых испытаний, Администрация по делам ветеранов официально рекомендовала празозин для лечения повторяющихся ночных кошмаров, вскоре это лекарство было одобрено для тех же целей и Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов.