Зачем мы вернулись, братишка?

Вот дальше что было. Туман стал наплывать. Редкий, по низинкам гуще. Всегда был такой перед рассветом. А тут как-то странно заклубился. И показалось мне – по низинкам люди стоят. Группками, по пять, по три. Понимаю, что морок это, а сам считаю, и мысль одна – если хоть на шаг двинутся в нашу сторону – открою огонь. Полсотни насчитал. И ведь туман белесый, а они черно-серые, ну, как мы в темноте. Может быть, сам себя накрутил, но различаю по оттопыренным карманам, что стоят они в «афганках», а кто и в тельниках. Оружия нет, а вот бинты в пятнах. Такое впечатление, что медсанбат на демонстрацию вышел. Ну, советуйте, что было делать? По туману шарашить? Взводного вызывать? А вдобавок чуть сзади кто-то привалился. Хорошо, сразу голос подал: «Жека, видишь, да?» Это Рашид вернулся. А я слова не могу протолкнуть, зажало все внутри. Едва отдышался. Так ведь не лучше стало: выходит, у обоих крыша едет? Тут Рашид на мешки влез и в полный рост к этим фигурам собрался. Я его назад, а он ухватил и тянет за собой, как паровоз. Запястье сжал так, что кости трещат. А впереди – «помзы» да «монки». Все, будут собирать наши кишки на минном поле. Как сообразил, по сей день не пойму. Думаю, что не про себя шептал, орал, наверное, «Да воскреснет Бог!». Подействовало. Рашид обмякать стал, руку отпустил, забормотал что-то. Я его и втянул назад. Отдышались, он говорит: «Ты белый, как смерть…» А я ему: «Ты бы глаза свои бычьи в зеркало увидел!»

Хорошо, взвод подняли. Каждый убедился: стоят, не хуже чем «мертвые с косами», только тогда не до шуток было. Да еще, у кого зрение поострей, чуть ли не знакомых находит. Как рассвело – испарились с туманом фигуры эти. Да только из головы не идут. Потолковали: что за дрянь вчера задули? Растерли, понюхали. Нормальный чарс. Опять забили для проверки. Ничего, как обычно, будто пивка попили. Рашид даже с чаем пожевал, нормально, и глаза на месте. Вспомнили, что бывают такие миражи. Какой психоз? Массовый? Сейчас будет коллективный! Слушайте, что дальше было.

К полудню в дивизии суматоха. Снуют штабные, медики, вертушки одна за другой садятся. И выгружают из них десятками на носилках. Полсотни раненых и «двухсотых» столько же. Сказали, первый батальон в засаду попал на выходе из ущелья. Теперь понятно, кого мы видели? Да только договорились молчать об этом. Тоже понятно? Рашид так и сказал – это был плановый глюк. Короче, каждый при своем остался, но все молчат, как на комсомольском собрании.

А еще через день приперся новый какой-то лейтенант, из строевой, буром на нас попер: «Живо в штаб, сдавайте документы. Я сюда работать приехал!» И так пронзительно глянул, что мы мигом и «военики», и бакшиши собрали. К вечеру – «уволены в запас». Раскрываю свой «военик», а там звание «старший сержант». Ни парадки подшитой, ни альбома, ну и хер с ним. Чудно, что вместо последней партии в первую попал. Совестно, конечно, было так на дембель уходить, но было, что уж там!

Утром на полосу вышли – нет бортов до обеда. Потом два сели с боеприпасами, а назад раненых забрали. Ребята в часть ночевать ушли, отчаялись. А я сказал: «Не уйду с полосы. И в Кабул на пересылку не полечу. Дождусь здесь. А чего? Охраняют со всех сторон». И дождался, к вечеру сел борт. Правда, на таможне, в Тузеле, спортивный костюм отобрали. Видно было, что не в Военторге куплен. Понятно, что за соляру.

Почему про Ахмадшаха начал? Да вот, в этой статье французской было прописано, что мужик он суровый, с восемнадцати лет воюет, к смерти приговаривали еще при Дауде, в Палестине с евреями воевал. Выходит, поопытней многих наших командиров был? А теперь и вовсе фигура известная!

Аллахвердиев наклонился к Горшеневу, тихо подытожил:

– Верно говорят, нет в окопах атеистов.

– А где эта нитка сейчас? – донеслось из дальнего угла пещеры.

– Со мной. В шнурок от креста заплел. Мать старцу про этот случай рассказала, так он посоветовал с собой носить.

– Слышь, брат, ты молись тогда за нас, грешных, может быть, поможет. Нет, хлопцы, точно, есть такие люди, кого слышат на небе. Я таких видел.

– Да бросьте вы, этих миражей на каждом шагу! То воду видишь, то верблюдов. Почему бы и не женщину? А вот я, к примеру, одну старуху знал, как чего похвалит, даже рассаду – засохнет на корню. Девку похвалит – скурвится, парня – забухает. А детей от нее и вовсе прятали. Это как?

– Нет, погодите, с этими, в тумане, понятно. Курнули, и все тут пошло в масть. У нас как-то под кайфом крендель московский один Устав внутренней службы вслух читал – ржали до рвоты. В конце концов и его, и этот сборник анекдотов за дверь выпихнули, чтобы не задохнуться. Так я с тех пор, без кайфа, на устав гляну, хохочу, как ненормальный.

– Да кто из вас нормальный?!

Последний выкрик, не вопрос, ощетинил бойцов.

– Ты полегче… Ишь, психиатр объявился! А кто нормальный, кто от Афгана откосил? Зря не базарь! – смешались суровые реплики.