Зачем мы вернулись, братишка?

Аллахвердиев уже было собрался дополнить рассказ Михаила романтической историей о том, как штабс-капитан Снесарев завладел сердцем легендарной красавицы Евгении Зайцевой, дочери начальника Хорогского поста, но Рубцов тронул его за плечо и повел головой к выходу из пещеры.

В туннеле нарастал звук неторопливых, тяжелых шагов.

Кто там идет, с чем? Акбар повернулся к Джуме и Рубцову. А у них уже руки за спиной, головы опущены. И боец рядом, пулеметчик, в такой же позе сидит. Значит, усики уже разогнули?

– Миша, «эфки»?

Горшенев, не поднимая глаз, кивнул. А Рубцов хищно оскалился:

– Если что – на всех хватит.

Из черного проема снова вышел Султан. Один. Слышно было, как удалялись шаги охранников по туннелю.

– Сейчас постройтесь, так же, как вы шли по… – запнулся на полуслове, очевидно сообразив, что значат молитвенные позы Горшенева и Рубцова. – Успокойтесь, все в порядке. Нам не нужна ваша кровь. Не делайте глупостей. Я прошу тебя, капитан. Я выведу вас отсюда. Вам вернут оружие, там, наверху. Идите за мной.

На этот раз шли значительно дольше, сначала протискиваясь по каменному лабиринту, потом увязая в раскисшей глине, а потом вовсе по колено в воде. По осклизлой лестнице, подсаживая друг друга, выбрались в ночь, на ледяной, пронизывающий ветер. Султан сдержал слово – оружие было свалено здесь же у заброшенного колодца. И место, слава Богу, даже в непроглядной тьме было узнаваемо. Аллахвердиев приложил к губам промокший рукав. И не надо никакого другого ориентира: горько-соленая влага. Вон куда занесло! На караванной тропе от северного склона Зави-Зард только четвертый колодец, Гильзайкудук, соленый. Свалять дурака? Попросить сориентировать? Нет, лучше промолчать.

– Кто поведет группу? Я буду говорить с одним.

После короткой паузы к моджахеду поднялся Горшенев.

– Хорошо, капитан, бери эту трубку, так распорядились ваши шефы. Выходи на связь, только когда рассветет. А теперь – уходите. Мы взорвем выход. Этот путь больше не существует. Идти по тропе. Через пять-шесть километров забирайте влево, выйдете к реке. Там и поговорите с теми, кто вас сюда послал.

Не тот был случай, чтобы душевно прощаться, но очень насторожил Аллахвердиева тон Султана. Не сказал, а будто сплюнул нечистое. Акбар шагнул навстречу, не обращая внимания на то, что моджахед предупредительно поднял руку, мол, не подходи.

– Султан, только один вопрос: эта пещера должна была стать нашей могилой, да? Что изменилось? Что еще придумали?

– Уходи. Ваши идут быстро. Хотя ты не собьешься. Тебе ведь известны эти места?

– Известны – Гильзайкудук. Впереди Кулух, граница. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Да, могла. Этого требовали ваши хозяева. Но мы им не подчиняемся. Сначала имам хотел оказать им эту услугу, но потом раздумал. Сказал, что это богопротивное дело. Его воля священна. Уходи, ну…

– Ухожу. Спасибо. Может быть, увидимся. Вы ведь здесь серьезно обосновались? Кто твой имам, мюрид?

– Чтобы это понять, нужно быть с нами. Но вы свою партию сыграли. Ваша страна гибнет. Иначе бы вы отсюда не ушли. Теперь наша очередь.

– Чья, Султан?

– Коль выживешь, ищи тех, кто борется против иудеев и крестоносцев, за Великий Халифат. Поймешь. Недолго осталось. Ищи основу.

Под ногами коротко и туго ударила земля. Султан резко повернулся и исчез в темноте, а Аллахвердиев вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к плечу.

– Акбар, ты чего? Это я. Взорвали выход, да? Эге, да они уже испарились? Тебя ждем, а то бойцы уже ропщут, что ты с «духами» остался, – Горшенев покрутил головой.

– Нет, Миша, не возьмут нас в воины Аллаха. Тем более что тут имам объявился.

– Ба, исмаилиты?

– Нет, посерьезней. Те – философы и мистики. А эти, похоже, профессиональные революционеры. Только исламские.

– Ваххабиты, – беспечно хохотнул Мишка, – мало их свои же вешали. Историю пусть учат. Пошли, Акбар. Не дай Бог, передумают. Сколько там твой освежитель действует?

– Думаешь, он?

– Акбар, не лукавь, они нас там уже хотели закопать заживо… Ну, ладно, погнали.

К рассвету, совершенно измотавшись от событий прошедшего дня и ночи, сбив ноги на кочках солончака, группа вышла к оплывшим дувалам пограничного поста Кулух. В пяти километрах отсюда, за мутной Амударьей начиналась родная земля. Родина, Союз Советских Социалистических Республик. И всем очень хотелось согреться, поесть и поспать.

ПОХВАЛА ПАДАЛИ

Глинобитную крепостишку Кулух на берегу реки Кундуз слепили во времена Амануллы-хана. В тридцатые годы в ней прятался от басмачей небольшой гарнизон. Он же успешно взимал дань с контрабандистов и честных торговцев на пути к Шерхан-Бандару или Имамсахибу. К началу восьмидесятых это были развалины, упорно именуемые на картах Генерального штаба «пост Кулух».

Руины стреляют чаще и вернее, чем жилье. Памятуя эту военно-прописную истину, Горшенев приказал рассредоточиться, залечь и держать на прицеле дувал, пока разведка не убедится, что в «Багдаде все спокойно». Дождавшись, когда Рубцов с двумя бойцами короткими перебежками достигли стены, Михаил вынул радиотрубку и задумчиво повертел в руках.