Зачем мы вернулись, братишка?

Я любимых хранил в своем сердце.
Но они ушли навсегда,
Я звал их в тоске,
Но услышал лишь тонкий плач.
На Востоке разгорелся джихад,
В дагестанских горах вспыхнет его пламя.
Враг убил моих близких.
Я убил в себе страх.
Кто боялся всего – стал Хочбаром,
С именем Аллаха на устах.
Теперь и жизнь, и смерть моя,
Жертва моя – Создателю миров.
Нет жалости к бесстыдным,
Нет жалости к алчным,
Нет жалости к тем, кто кормится из рук,
Кто идет у них на поводке, как пес.
О Аллах, дай мне силы!
Пусть тысяча неверных падет,
Прежде чем я предстану перед тобой,
Мой Господь.
Я буду жалеть только об одном,
что не смогу еще раз,
Выйти на бой!
Но и это в силах Неизреченного!
Он, Великий, указал мне путь.
С гор Афганистана спустится возмездие неверным!
Амир аль мумин поведет нас.
Братья туркмены, вы с нами?
Вспомните ваш джихад!
Братья-узбеки, не затупились ваши клинки?
Вы были оплотом Ислама,
Братья-таджики, славные воины и мудрецы,
Вы сохранили верность и первыми вышли на бой
В безбожной стране,
Возомнившей себя вечной, как и Америка.
Братья-киргизы, разве Манас, Семетей и Сейтек
Ушли из ваших сердец?
Братья-казахи, Аллах Великий,
Он сделает вашу степь полем победы
Братья-татары, калмыки, чеченцы, весь Дагестан!
Если мы выйдем с именем Аллаха, кто устоит
против нас!
Бурдюки с нефтью, глиняные истуканы?
Иглы и камня – хватит для них,
Мы – это пояс шахида, который разорвет неверных,
Как они разрывали наши дома,
Наших детей и стариков,
Наши сердца и надежды.
Но хвала Пророку, он отвергал уныние,
Последуем, братья, Посланнику Божию!
Аллах велик!
Аллах велик!
Аллах велик!
Вставайте, шахиды уже вырыли могилу врагу,
Так бросьте в нее подлых владык!
Мы видели битву со стороны.
Пришло время участвовать в ней».

Последние страницы записок слиплись от крови, и Аллахвердиев не рискнул их разнимать. Впечатление от рукописи было так себе. Ценно то, что автор писал, как думал. В целом «Вставай, проклятьем заклейменный…». Вот только озадачивало одно: где тот переломный момент, когда обычный, ревностный неофит превратился в романтического фанатика? Может быть, после посещения лаборатории доктора Файза? В том, что все молодые режимы и экстремисты-террористы активно интересовались оружием массового поражения, ничего удивительного не было. Хочется все и сразу. Кипит разум возмущенный! Будто в послеоктябрьской России не проводили таких экспериментов уже летом восемнадцатого года. Прав классик: «Чтобы всем!»

Пятна успешно исчезли на третий день, можно было приступить к обязанностям наблюдателя. Но, очевидно, присутствие Аллахвердиева с его статусом бродячей «священной коровы» в стане деятельных талибов было в тягость. Султан, убедившись, что проказа не состоялась, с кривой усмешкой протянул Акбару загранпаспорт, щуплую пачку проклятых американских долларов и сказал, что борт на Кушку вылетает через два часа.

– Прощай, мой непонятный спутник. От Кушки тебе путь ясен. Места знакомые. Инструкции в паспорте.

«Ан-26» приземлился на военном аэродроме в окрестностях Кушки. Видимо, связи Георгия и здесь были сильны. Аллахвердиева, без лишних вопросов, отвезли к поезду, идущему в Ашхабад. Отметки о пересечении афганской границы, естественно, не было. А на азиатских просторах бывшего СССР от российских граждан виз пока не требовали. Денег просили, это случалось.

* * *