Зачем нужен Сталин

Для понимания сущности советского строя надо углубиться в историю, узнать традиции народа. Только в таком ключе мы увидим, какой огромный шаг сделала страна в то время в сторону реальной демократии. Разумеется, идеал не был достигнут, но был явный прогресс в этом направлении.

Скажем, государственная система Англии, Франции и ряда других европейских стран формировались как поиск паритета между такими влиятельными силами, как король и феодалы. Возьмем страну классической демократии— Великобританию. Государственное устройство этой страны базируется как на писаных, так и на неписаных законах (традициях). Английская демократия начала формироваться с 1215 года, когда силы короля и воюющих с ним баронов оказались примерно равными, и стороны заключили между собой договор о формах взаимосуществования (Великая Хартия Вольностей). Потом страна прошла через казнь парламентом короля, диктатуру Кромвеля и тому подобные страсти, пока, наконец, королю Вильгельму Оранскому не надоела бесконечная война с парламентариями, и он пошел на хитрость. Дело в том, что у короля были «хорошие знакомые» в обоих воюющих тогда «кланах» — виги и тори, и вместо того, чтобы назначать министров произвольно и иметь от этого головную боль, воюя с парламентом, он стал назначать министров из среды партии, которая в это время имела парламентское большинство. Так ему было легче править страной, ведь парламент был вынужден поддерживать правительство короля. Постепенно маленькая королевская хитрость стала традицией, короли и королевы начали подписывать все без исключения решения правительства в обмен на сытую и спокойную жизнь. В конце концов появилась знаменитая формула, которая звучит так: «Английская королева должна подписать указ даже о своем отречении (вариант — «казни»), если за это проголосует парламент». Но даже когда в Англии или Франции верх брали короли, даже во времена абсолютизма из сознания нации не уходило понимание того, что власть что-то должналюдям.

В России становление государства шло иным путем. Вначале была система, при которой князья, так или иначе, считались с племенами. Потом Русь раздробили на уделы. Удел князь воспринимал как свою собственность. Логику такого мышления хорошо продемонстрировал кто-то из крупных российских историков, по-моему, Сергей Соловьев. Ведь дом создается для хозяина, а не хозяин для дома, примерно так писал Соловьев, а князь воспринимал свой удел именно как дом. Когда уделы были небольшими, взаимоотношения князя и подданных напоминали отношения помещика и крестьян его поместья — были патриархальными и поэтому еще естественными. Но потом один из уделов (Московское княжество) разросся до масштабов страны. А психология властителей (да и огромной части подданных) оставалась прежней. В этом, кстати, трагедия правления Ивана Грозного — ему не надо было доказывать, как Людовику XIV, что «государство — это я». Для Ивана Грозного не могло быть сомнений, что не он для народа, а народ для него. Еще бы, страна — это его удел. Он ее вполне законно унаследовал от отца, это его отчина, вотчина, отчизна. Поэтому логично, что люди должны служить ему, а не он — людям.

И только в XIX веке в общество стали широко проникать иные идеи. Зрело понимание того, что не люди созданы для государя, а государь для людей. Мне кажется, что к 1917 г. сложилась ситуация, когда Россия смогла бы встать на путь относительной демократии, если бы выбрала конституционную монархию. Не знаю, может быть, позже монарх «прихлопнул» бы демократию, или кто-то из политиков скинул бы слабого монарха и стал диктатором. Частица «бы» непредсказуема. Но в 1917 году сложилось примерное равенство между силами царизма и демократических «баронов» — кадетов, октябристов (примерно как в Англии в 1215 году). Но когда царь, загнанный в угол народными волнениями, которые искусственно устроили демократы в столице, предложил в феврале 1917 года конституционную монархию (ответственное перед Госдумой правительство), демократы нагло отвергли это предложение. «Слишком поздно», — сказали они. Они решили, что теперь смогут обойти царя, что будут править сами. Тогда царь отрекся в пользу брата Михаила. Михаила Александровича считали человеком мягким, но хорошим и смелым. Страна ожидала от Михаила введения конституционно-монархического правления (хорошо об этом пишет генерал П. Краснов в своих мемуарах).