Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

Вот почему разговор о категориях дискуссионной зоны часто ведется в эссеистическом ключе, как живое, ни к чему не обязывающее обсуждение «вечных» проблем, как процесс мышления, никоим образом не претендующий на незыблемость или внятность решений. Бесконечный тупик. С одной стороны, с другой стороны, с третьей, четвертой, двадцатой… Процесс бесконечен.

А в итоге – выбор за вами. Всем удачи. Примите эстафету мышления.

Какой, спрашивается, выбор, если разговор идет ни о чем?

Подобные эссеистические импровизации – это либо игра, либо капитуляция, либо капитуляция в виде игры; самое страшное, если импровизации и пассажи выдаются за философию. Это означает сбой в ментальной навигации: пропасть можно принять за край горизонта. Ловите потом несмышленышей над пропастью во ржи…

Мне хотелось бы внести в методологию обсуждения проблем человека нечто новое. Живое обсуждение, как мне представляется, можно вести в научном ключе, что не только не вредит живости и открытости, но, напротив, стимулирует их.

Да, книга получится не идеальной. Но книга и не может быть идеальной.

В своей книге я не отчитываюсь о том, каких целей я достиг; я пытаюсь «на глазах у читателей», здесь и сейчас, формулировать цели-идеи, которые, как мне кажется, должны волновать многих, если не всех. Степень эффективности моей попытки – это тема, которая по вполне очевидным причинам не обсуждается автором. Судить не мне, а читателям.

Мне же, повторюсь, хотелось бы написать книгу.

С так называемыми гуманитарными науками (якобы особого рода науками, которые нельзя мерить «всеобщим научным аршином») не все так просто.

Я совершенно убежден, что науки гуманитарные и негуманитарные (естественные плюс математика) имеют гораздо больше общего, чем это представляется на первый взгляд. И это общее – идеи, позволяющие формировать алгоритмы.

Я полагаю, что мировоззрение человека – это не туманная материя («смысловое облако»), которая в принципе не поддается управлению, а вполне себе осязаемая, конкретная и в чем-то даже прикладная информационная проблема. Мировоззрение человека – это не только мироощущение, предвосхищение смыслов; мировоззрение вырастает из «облака» и завершается системой идей.

Я пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы тропинка от мышления к гуманитарным наукам (именно наукам!), а от гуманитарных ко всем остальным наукам, не зарастала. Вот и все.

«А где же корыстный мотив? Где корыстная составляющая?» – спросите вы. «Экзистенциальные мотивации – это прекрасно, спору нет; однако автору не до конца веришь, если не понимаешь, в чем его корыстный интерес. Уж очень многие прикрываются экзистенциальным и высокодуховным, белым и пушистым, „идеями“, маскируя свои вполне прагматические, приземленные интересы. Так есть корыстный мотив или нет? Где монетизация мотива?»

Мне было бы досадно, если бы меня заподозрили в отсутствии корыстных мотивов. Все-таки корысть неотделима от реальности. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо (банальности как-то успокаивают и отчасти настраивают на мирный лад). Думаю, это скорее хорошо, нежели плохо. Если я скажу, что корыстные мотивы непричастны к созданию этой книги, я солгу; если я скажу, что корыстные мотивы водят моим пером, подавляя все остальные, я солгу еще больше. К счастью, мне уже достаточно много лет, чтобы можно было понять, какие интересы управляют моей жизнью.

Стремление к богатству или достатку любой ценой не было в моей жизни определяющим. К счастью, мне уже слишком много лет, чтобы откладывать замысел предлагаемой книги на потом. Мое потом – это сейчас или никогда. В мои годы писать книгу исключительно ради денег – это хуже, чем измена собственным идеалам, хуже, чем предательство себя: это глупость.

Корысть моего мотива в том, что я недостаточно альтруистичен (вообще неверие в «белое и пушистое», в частности в альтруизм, – мой грех): я получаю удовольствие оттого, что именно я, а не кто-то другой, открываю кому-то глаза на главное в жизни. Я первым пересекаю ленточку на финише марафона «от смысла к идеям».

Помогать приятно.

Моя корысть называется как приятно быть бескорыстным (но вполне полезным для других). Моя доля удовольствия, переходящего в удовлетворение, достается мне.

Это удовлетворение педагогической и исследовательской природы, что уж тут скрывать.

Моя книга не учебник, конечно; однако отчасти ее можно считать педагогическим проектом.

Вполне возможно, что мои мотивы сконцентрированы в одном тезисе: лета к педагогике клонят.

Возможно, моя книга затеяна из педагогических соображений больше, чем мне кажется.

В определенном возрасте личность почти неизбежно стремится к превращению в педагога. Это закон. Об этом мы поговорим подробнее в соответствующем месте книги.

Но это не отменяет того, что сказано выше.

Напротив: позволяет сфокусироваться на нем.

Позволяет сделать сказанное о гуманитарной науке содержанием педагогики.