Зачем смерть давала шанс (СИ)

- Я тебя понял, пока в округе и за ее пределами не останется ни одного волка домой нам путь заказан.

- Ты меня всегда понимал с полуслова, и, я надеюсь, что ты сделаешь все зависящее от тебя. К вечеру жду от тебя новостей.

- Ну что же, пока порох у нас есть в пороховницах, старая гвардия будет воевать до победы.

- Других слов я от тебя и не ждал. С этим вопросом ясно. Теперь предвосхищая твой очередной вопрос, скажу. Разговаривая с секретарем, я упомянул о нападении на Антошку. Он потребовал подробностей, пришлось все сказать, как было, и назвать виновных.

- Что на это сказал секретарь?

- Приказал как можно быстрее отправить Мироныча в район. Я перед твоим приходом был у него, но не застал. Техничка сказала, что Мироныч с утра сильно ругался, и, собравшись, уехал в район жаловаться. Видишь, как повезло, даже отправлять не нужно, сам уехал. Да и еще, секретарь спросил меня, кого прислать на место Мироныча, я отказался от нового человека.

- Я бы тоже отказался, у нас есть свой директор, Петр Николаевич. Его и люди уважают, и школьники любят, чем не директор.

- Я тоже самое сказал. Первый не стал возражать, сказал, что мне на месте виднее. Главное, сказал он, чтобы польза была.

- Вот это правильно, он свой местный. Родился и вырос у нас на глазах, и я уверен, он за нашу школу горой стоять будет. Да и тебе спокойно жить не даст. Ожидай теперь требования ремонта, нового оборудования, ну и так далее, тебе виднее, что там нужно. А что он добьется от тебя всего, что ему понадобится, я даже и не сомневаюсь.

- Ничего страшного, поможем. Я ведь не слепой и вижу, во что превратилась наша школа, убожество, да и только. Думаю, что ради наших детей правление выделит нужные средства. Мы ведь и раньше выделяли средства, и не малые, а что толку. Таким руководителям никаких денег не хватит. Такие как Мироныч все по ветру пустят, даже вспоминать его противно. А вот насчет этого, – председатель кивнул в сторону вальяжно развалившегося участкового, – оставили на наше усмотрение. Первый сказал, как мы решим, так с ним и поступят.

Участковый уставился на них удивленным взглядом. Он, страдая от похмелья, вообще не слышал, казалось, о чем они говорили. Теперь, когда дело коснулось непосредственно его самого, он с большим трудом разжал пересохший рот, и, выдохнув большую порцию перегара, произнес:

- На какое такое ваше усмотрение. Вы случайно ничего не перепутали, у меня свое начальство имеется, вот они за меня могут все решить, а вы не имеете права.

- Да нет, Григорий, – с грустью в голосе сказал Петр Ильич, – извини, по батюшке называть не буду, не заслужил. А насчет начальства, ты уж не обессудь, нет его больше у тебя. Теперь, выходит, мы твое начальство.

- Как это вы, и за какие такие коврижки вы стали моим руководством, позвольте вас спросить. И за какие такие грехи меня могут снять с работы, мне не понятно.

- Брось ты, Гришка, здесь ломать комедию. Ты думаешь, что я не знаю, чем ты в деревне занимаешься? Люди на тебя неоднократно жаловались, хамишь, не только молодым, но и старикам. Посмотри, на кого ты стал похож, ходишь по деревне вечно пьяный. Находишь у людей какие-то мелкие недостатки, угрожаешь, выманивая при этом самогонку. Все уже забыли, когда последний раз видели тебя трезвым. И вообще, ты, наверное, и сам забыл, когда последний раз занимался своими прямыми обязанностями. Да если я начну все перечислять, то целого дня не хватит. Ты себя последний раз, когда в зеркале видел? Приди домой и посмотрись. Ты ведь не на милиционера похож, а на бродягу с большой дороги. До чего же ты, Григорий, опустился, мало того, что вечно пьяный ты не следишь за собой, ходишь обросший небритый, форма помята, нестираная давно, да и сам забыл, когда в последний раз был в бане. От тебя уже не только люди, но и собаки скоро шарахаться будут, от тебя за версту несет перегаром и запахом немытого тела.

- А вот стыдить меня не надо, я уже большой мальчик и могу сам решить, где и когда мне мыться, и хватит меня воспитывать, сам могу решить, что и когда мне делать. Кроме этого у меня свое начальство есть, вот они пусть меня и воспитывают.

Гришка разгорячился, соскочил со стула и еще, наверное, мог бы много чего наговорить, но его тираду прервал Петр Ильич.