Зачем Соловки

Неплохо для беглого скитника? Но и это еще не все. Филипп ведь тоже не ограничился митрополичьей (в те времена равнопатриаршьей) кафедрой. Он, обрушившись с проповедью на государя, решил встать вровень с ним. А государю тогда, как и господу, никто не должен был быть вровень. Никон действует по другому. Он карьерист, его вознесение хоть и авантюрно, но постепенно. Как любой карьерист, он больше действует не по велению духа, а по размышлению. Но, как любой авантюрист, он стремиться дальше и дальше, выше и выше. По все истончающейся до толщины бритвенного лезвия дорожке. Его цель — вселенский патриархат. Власть над всем миром, а значит и над царем.

Обретя сан Никон посещает, манящие как наваждение Соловки. Но, в отличие от предшественников он оригинальным образом решает от наваждения избавиться. А заодно подвести основание под будущие деяния. Он ловок и расчетлив, он выдающеся деловит. С Соловков Никон возвращается с мощами митрополита Филиппа. Он лишает Соловки их чудодейственной святыни, как будто хочет разорвать таинственный круг, связывающий с Соловками любого авантюриста. Как будто желает избавится от невидимых пут, держащих любого однажды побывавшего на островах. Он режет пуповину.

И одновременно являет миру чудодейственные мощи популярного в народе святого, как обоснование своих притязаний на новую высоту. Теперь ему позволено многое. А Филипп, словно бы презрев смерть, опять покидает Соловки, пускаясь в странствие. Что за таинственная взаимосвязь, что за круговерть?

Никон замысливает преобразования. Церковная реформа. Исправление книг. Раскол. Бывшие соратники по кружку древлего благочестия — Аввакум, Неронов и иные умучены и казнены. Страна раскололась и восстала. Апокалиптические картины заволокли умы людей.

Вскорости Никон будет низложен, лишен Патриаршьего и Епископского сана и сослан в Вологодчину. И скончается в бесславии в пути, как все скитальцы.

Возмутившись его реформам, еще при жизни Никона, вопия о том, что и он, Никон, частицею своей души принадлежит Соловкам восстанет Соловецкий монастырь. Круг замкнулся. Я схожу с причала Хета на Соловецкую землю. Что дальше. Зачем я здесь?

2

Когда я еще только ехал, напитавшись, как божьей росой, рассказами об ауре, благости и великолепии Соловецких островов, то думал что вот, дескать я приеду, и на меня что-то этакое снизойдет и что-то там откроется. Что некое наитие заставит меня всё понять. Что душа моя обретет что-то сокровенное и этим сокровенным удовлетвориться.

Но сойдя с катера я ничего подобного не ощутил. Вот, Соловки, — подумал я, — Что дальше? Я, казалось забыл, для чего сюда ехал и о чем хотел узнать. Вместо снисходящего на меня откровения я ощутил состояние, про которое в народе говорят: «Ходит, как мешком хлопнутый». Но состояние мне неожиданно понравилось и я решил с удовольствием в нём пребывать. Побуду, дескать, пока не надоест, да и обратно. Кстати, как ходят поезда по Кемскому вокзалу?

Сняв у одного хмыря по сносной цене квартиру, я принялся, как и любой турист, предаваться обильному безделию. Я бродил по Соловкам вдоль, исхаживал их поперек. Я бывал в Реболде и на Муксалме, был на Секирной горе и в ботаническом саду. Катался в одиночестве на лодке по озерно-канальной системе не обращая внимание на вздувшиеся на ладонях пузыри. Разгуливал по мысу Печак, ползал по Филипповским садкам, ездил на Заяцкие острова. Осматривал лабиринты. Гулял по монастырю. Бродил вокруг Святого озера. Блуждал по шхероватым берегам Долгой губы. Видел в лесу остатки землянок. Был практически везде и дофига где еще. Наплевав на недовольство экскурсоводов совал свой нос куда не следует. И мне не надоедало.

* * *

Соловецкие экскурсоводы любят рассказывать ужасы. У них какое-то маниакальное стремление всех запугать. Всех и всем. Злодеяниями ли, чудесами — неважно. Там ангелы секут рыбачку, здесь воду голыми руками из проруби в прорубь носят. Нет, я понимаю, история, но все же. Так, будучи на Заяцких островах я осмотрел тамошние доисторические сооружения — лабиринты и насыпи. Добросовестно осмотрел все два лабиринта, что показал экскурсовод, и кучку унылых россыпей, про которые экскурсовод промычал нечто нечленораздельно-пугающее. А вернувшись на Большой Соловецкий остров купил книгу Олега Кодолы «Путь лабиринта», из которой узнал, что лабиринтов на острове не 2, а много больше. С ближайшим судном я опять отправился на Заяцкий остров. Там я подступил к экскурсоводу с требованием предъявить к осмотру недостающие лабиринты. Экскурсовод отнекивалась, отговаривалась, потом перешла к запугиваниям. Дело доходило до «духов мертвых» и их мести всем вторгающимся в пределы «сумеречной страны». Проводились параллели с археологами-первооткрывателями египетских гробниц и постигшей их каре. Мои намерения расценивались как гробокопательство. Духи ада сгущались над моей головой.