Зачем тебе моя боль (СИ)

— Ты никогда не пробовала идти против Энайи Дархау? После того, как он объявил, что забирает тебя, отец стал думать, куда тебя отправить, подальше от его глаз. Но ему это не удалось, он все равно осуществил задуманное, ограничив твое общение с нами. Энайя пригрозил расправой, если ты вдруг узнаешь правду.

— Но я все равно узнала. Более того, я теперь владею этими самыми кровавыми деньгами, от которых открестился отец.

— Если бы я знала, что все так обернется… — запричитала мать. — Лучше бы я сама тебя убила, чем узнала, кем ты станешь!

Я подхватилась, больше не в силах слушать этот бред.

— Я стала тем, кем допустили вы. В этом целиком и полностью ваша вина, потому что вы не смогли уберечь своего ребенка от не в меру настойчивого родственника и его влияния. А теперь свою ошибку вы хотите прикрыть левыми доводами, никак не относящимися к делу.

— Закрой рот! — взвилась мать, ударяя рукой по столу. — Неблагодарное чудовище, такое же алчное, как и твой дед!

Я горько усмехнулась.

— Кто бы говорил об алчности, мама. Ты ведь выходила замуж за отца тогда, когда Энайя Дархау уже пожинал плоды от своих трудов, зарабатывая не первый миллион. Хочешь сказать, что не думала о деньгах, которые рано или поздно должны были достаться твоему мужу? И поддержала ли ты тогда принципиальность отца в отношении этих денег?

Признаюсь честно, била на дурака, абсолютно не имея представления, было ли так на самом деле. Но по ошарашенному взгляду матери я поняла — я близка к истине настолько, что не подозреваю об этом сама.

— Пошла вон! Прочь из этого дома!

Распахнулась дверь и вошел улыбающийся Картер.

— А вот и я, — он поставил пакет на стол, но его улыбка померкла, едва он увидел зареванную мать и взбешенную меня.

— Мы уезжаем, — бросила я, не оборачиваясь.

Матери было нечего мне добавить, я развернулась, и ухватив Картера под руку, поспешила на выход.

В машине я немного отошла, меня стала бить нервная дрожь.

— Что случилось? — спросил клановник, выводя машину на уже знакомую нам обоим дорогу.

— Мать рассказала мне, обладательницей чего я теперь являюсь. Ты ведь знал, что весь бизнес деда — незаконный?

Конечно знал. Но для меня он выдал куда более смягченную версию.

— Аля, пойми, — мягко начал он, — такой крупный бизнес, как у твоего деда, априори не может быть целиком и полностью законным. Да, методы Энайи не вполне легальны и порядочны, но он уже легенда. Таких людей помнят, уважают и боятся. Почему это обязательно плохо?

Не в этом дело, Картер. Я выросла рядом с ним и знаю, чем руководствуется дед в своих делах.

— Родители отказались от меня, — с горькой улыбкой произнесла я. — И все потому, что я оказалась сильнее, не сломилась, как они рассчитывали, а вполне осознаю, с чем мне теперь приходится иметь дело.

Картер сжал мою руку, вынуждая посмотреть ему в глаза.

— Аля, они отказались от тебя в тот самый момент, когда отдали тебя в лапы Энайи. Но ты не можешь сказать, что дед сделал для тебя только что-то плохое? — я отрицательно качнула головой. — Нет, он помог тебе увидеть открывшиеся перспективы и сделал свой вклад в твое развитие. В конце концов, может, именно благодаря ему мы встретились снова.

Машина остановилась на искусственной насыпи, недалеко от того места, откуда мы с Картером удирали от преследователей. Внизу раскинулось огромное заснеженное поле.

— Я уже и забыла, как это больно — остаться одной, — тихо произнесла я.

Картер отстегнул на мне ремни безопасности и с тихим вздохом пересадил меня к себе на колени. С унылого самобичевания и жалости мысли как-то сразу перескочили на упругость и волнующий запах мужского тела.

— С чего ты взяла, что ты теперь одна? — глухо спросил он, прижимая меня к себе. Одной рукой он гладил мою спину, невольно заставляя расслабиться, другой коснулся лица. Серые глаза казались мне черными из-за поглотивших радужку зрачков. — У тебя есть я, и если я не смогу дать тебе родительской любви и внимания, то всегда найду, чем ее можно заменить.

Он коснулся моих губ теплым, осторожным поцелуем, который тут же перерос в нечто большее, не менее нежное и трепетное. Рука переместилась на живот и ласково погладила его. Поцелуй оборвался на выдохе, каком-то мучительном и протяжном.

— У тебя есть намного больше, чем ты думаешь и хочешь принять. Я вырвал тебя из цепких когтей Энайи Дархау и тебе больше нечего бояться.

— Я все равно боюсь, — призналась я, прижимаясь щекой к груди, из которой норовило вырваться взволнованное сердце. — Вдруг, однажды все обретенное придется потерять?

— Значит, так нужно, — заметил Картер. И процитировал слова известного писателя: — Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.

А так ли потом будет нужна эта бесконечная свобода?

   Холодом серых глаз обдала зима,

   Часы удар пропустили и стали снегом.

   Отчаянно взвыв, мое сердце внутри меня

   Взорвалось бегом.

   Теряя себя, получала взамен осколки,

   Песком посыпала чужими ставшие головы.

   Зачем ты идешь со мной, раз не видишь толка?

   И мысли голые…

   Уже не понять, для чего это все затеяли,

   Но мы есть, пока живо мгновение срока,

   Твое сердце разбить не хочу, никогда не хотела —