Зачем тебе моя боль

Утро началось возле унитаза. Едва я проснулась, желудок подал сигнал мозгу, и я рванула в сторону туалета, но ничего не произошло. Бесцельно пообнимавшись с трубой, я переползла в ванную и в ужасе отпрянула от зеркала. Вечер оргий налицо. На голове нечёсаная метла, под глазами синяки, и в целом весь мой вид прямо таки кричал — мой организм отравлен, добейте меня из жалости. Кое-как приведя себя в порядок, я вернулась в свою нору, где приготовилась долго и мучительно умирать. Однако зазвонивший телефон не позволил мне этого сделать, назойливой трелью врезавшись в мою больную голову. Я ответила. Мой собеседник замялся, а затем голосом Арэны попросил передать трубочку Альене.

— Как не прискорбно, сестра моя, но это я, — созналась я, морщась от приступов тошноты.

— А я подумала, что это твой вчерашний кавалер, — призналась сестра удивленным голосом. — Ты вчера так неожиданно куда-то исчезла, я решила, что ты уехала к этому красавчику. Как ты вообще? По голосу слышу, что не очень.

Не очень — это еще мягко сказано, подумалось мне, но мои мысли занял другой факт.

— Какой еще красавчик? — я нахмурилась, пытаясь припомнить события вчерашнего вечера.

— Как это какой? — воскликнула Арэна. — Который для тебя из торта вылезал.

И тут, как говорится, меня накрыло. Воспоминаниями. Мне вдруг стало жарко, стыдно и жутко одновременно — я ведь чуть не отдалась черт знает кому черт знает где! А самое главное — я совершенно не помню, как и когда попала домой. Я схватилась рукой за голову и глухо застонала.

— Ари, кто был вчерашний стриптизер?

Сестра усмехнулась.

— Вот ты шутница. Который из? Тот, которому ты деньги в стринги пихала, или тот, с которого ты последнюю, прости господи, шкуру сняла?

— Какую шкуру? — судорожно сглотнула я.

— Известно чью, тигриную. Реквизит, кстати, просили вернуть.

В этот момент моя рука ласково поглаживала что-то мягкое и пушистое… опознав в этом импровизированные трусы стриптизера, я пронзительно вскрикнула.

— Ари, она у меня в постели!

Сестра смеялась, как умалишенная. Я бы тоже с радостью повеселилась, если бы надо мной не нависло столько поводов для печали.

— Я больше никогда не буду пить, — обреченно прошептала я, двумя пальцами приподнимая лохматое нижнее белье. Сестра мне возразила.

— Подумаешь, погуляла в свое удовольствие.

— Ари, если дед узнает — мне не сдобровать.

— Не волнуйся, — деловито произнесла она. — Я подозревала, что тебя будут мучить угрызения совести, поэтому еще вчера предупредила всех, что тебя срочно вызвал к себе вышеупомянутый родственник. Мне поверили, поэтому сплетен и проблем не будет, — и вкрадчиво добавила: — Со мной-то хоть поделишься, затащила ты его все-таки к себе?

Если бы я знала, Ари! — хотелось крикнуть мне, но я спокойно ответила:

— Нет, я уехала домой. Не умела я пить — нечего было и начинать.

Дальше у нас разговор перетек на тему паленого алкоголя, но меня все же мучил вопрос.

— Так кто это все-таки был — тот парень из торта?

Арэна мечтательно вздохнула.

— Чтоб я знала. Я думала, это ты его пригласила. А если не ты и не я — то кто?

Интересный вопрос, в принципе — любой из гостей. Но ведь никто не толкнул речь, мол, поздравляем, Альена, это тебе, или что-то в этом роде. Моя коллекция странностей пополнилась.

— Если вдруг узнаешь — дашь мне знать?

— А ты мне, — ответила сестра. — Уж больно хорош был, подлец. Я бы хотела заиметь его в личное пользование.

— Ты рискуешь его просто заиметь, — проворчала я под одобрительный смешок Ари.

— Тебе хорошо рассуждать, у тебя будущий муж — эталон мужской красоты.

Сомнительная замена моему эротическому приключению. Не спорю, Картер красивый, но, сука, его характер! Его чаще хочется придушить.

— Красота — не главное, — отстраненно заметила я.

— Но и не лишнее, — добавила Арэна. — Тебе что-нибудь привезти?

— Яду. И если можно — два стакана.

Это был последний день моей свободы. С каждой утекающей минутой во мне крепла уверенность, что эта свадьба будет самым ужасным событием в моей жизни. Я не видела своего платья, стилисты так и не определились, что они хотят видеть на моей голове, а мне было все равно, рядом со мной не плакала мать, умиляясь, как быстро выросла ее дочурка. Я осталась одна со своим личным горем — мои мысли были заняты загадочным танцором из клуба, а завтра мне предстояло стать женой глубоко презираемого мной человека.

Тридцать первого октября в моей квартире наступил Армагеддон. С раннего утра надо мной издевалось несколько рук повелителей ножниц и плоек. Кстати, одному такому я именно плойкой и хотела выколоть глаз, когда он обозвал мои волосы «лохматым одуванчиком» и предложил выкрасить меня в блондинку. От расправы его спас дед, вовремя заметив мой взбешенный взгляд.

Визажистка прибыла несколько позже, и она была великолепно молчалива. Девушка не стала раскрашивать меня под клоуна, а всего лишь подчеркнула косметикой мои достоинства и скрыла следы бурного девичника. Дед, кстати, нахмурился, увидев меня с утра, но, как ни странно, не сказал ни слова. Он вообще был подозрительно малословен и задумчив.