Зачем тебе ведьма, ведьмак?

На поляне, кроме нас двоих и крепкой рыжей кобылы, никого не было. Костёр догорал, одеяло свёрнуто. Меня привалили боком к стволу дерева. Руки и ноги стянуты верёвками из русальего волоса. Эти чёртовы прошмондовки давно предали своё навье племя. Договорились с ведьмаками, за неприкосновенность свою им лохмы поставляют. А я теперь сиди без возможности пошевелиться.

Поёрзала, облокачиваясь на валежник, подняла лицо к мужчине и ухмыльнулась. Говорить надо аккуратно, голос я изменить не успела, а теперь пока никак. Магию мою он, понятно, не только верёвками держит.

— Что ж ты так неуважительно со старушкой разговариваешь? — тихо, понижая тембр, выговорила я. Получилось, словно его соблазнить хочу. Скверно, но и леший с ним. Я ж теперь старая бабка, могу себе позволить. Как говорится, седина в бороду…

— А ты уважения заслуживаешь? — притворно удивился он. — Я и не знал. Думал, нечисть поганая, а ты уважаемая.

— Благородство по отношению к врагам не для таких остолопов, как ты, всё верно. Это для людей повыше и породовитее.

— Пока уважения заслужили только твои пироги, — ухмыльнулся ведьмак, совсем не смущаясь.

Ах ты ж, чёрт лохматый! Мои пироги сожрал! Ну вот этого я тебе точно не прощу. Последняя земляника псу под хвост. В смысле, ведьмаку в глотку… Не хотелось бы думать, что последняя земляника в моей жизни. Но пока всё идёт не очень.

— Итак, что мы имеем… — Я повела плечами. — Полог Леды ты содрать не смог, силёнок не достало. Сверху залил чем-то магию сосущим. Хм… Предположу, что Силобор. А для подстраховки сигналочку поставил — вдруг я изнутри выход процарапывать начну. И верёвочки твои мне нравятся, ведьмак, сама такие прикупить хотела, да больно дорого для обычной ведьмы.

Прищурился. Не понравилась от нечисти такая прозорливость.

— А ты тоже коробочка с секретами, бабуля. Только за ворота тебя вытащил, так сразу почуял, как хвост прицепился. Питает тебя домик твой? И как надолго его хватит? Ещё вёрст на пять?

Молчу.

— То, что полог накинула, это, конечно, моя ошибка. Дал тебе секунду осознать, что проиграла, а ты шустрая оказалась. Амулеты я все снял, деактивировал. — Он замолчал, словно раздумывал над чем-то. — А вот что такое маячит у тебя на сердце, не могу понять?

Мерзкий червячок страха заскрёбся где-то внутри. Силён ведьмак, раз почувствовал главную мою защиту. Пока никому ещё не удавалось её даже заметить, не то что свойства понять. Но виду подавать не буду.

— На сердце у меня грусть-тоска-кручинушка. — Косить по дурочку я умею мастерски, лишь бы поверил.

— Да я не об этом. Что за штучка у тебя за рёбрами висит, никак не разберу. Именно она не даёт тебя развоплотить, верно? Вещица явно знакомая, даже раздражает, что понять не могу.

Ну и славно, пусть так и остаётся. Не может ведьмак узнать, что меня защищает — тем лучше. А уж с его раздражением я как-нибудь справлюсь. Вслух же сказала другое:

— Патовая ситуация, дружок. Убить меня ты не можешь. Тащить дальше — только силы терять. Я бездействовать даже под твоими чарами не буду. Настанет день — и ты ошибёшься, а я этим воспользуюсь. Что делать будем? Может, разойдёмся на все четыре стороны? Так сказать, в равной степени недовольные друг другом.

Теперь пришёл его черёд молчать. Можно понять — позорно ведьмаку нечисть живой отпускать. Но и в моих словах истина: все рано или поздно ошибку делают. Правда, Арина?

— Могу в честь мордашки твоей смазливой ещё и желание одно накинуть. Добрая я сегодня да на мальчишек красивых падкая, — яду в голосе — отравиться можно, каюсь, не сдержалась.

— И что же у тебя есть такого, что мне может понадобиться?

— В Навь могу проводить. И что важно — назад вернуть.

Не хотелось бы, конечно, в Навь. Я там такая же чужая, как и здесь. Но ведьмаку об этом знать необязательно.

— Ну и попрактичнее могу вещи предложить. Клубочек там поисковый. Водицы живой али мёртвой. А если в домик мой вернёмся, всё чин по чину, накормлю-напою-спать уложу.

Я захихикала как можно более гадко. И это сработало, ведьмак передёрнулся от брезгливости. Молодца, Арина, так держать.

Молчал он долго, я стала подозревать: уже реально состарюсь, пока дождусь. Думал. Видно, что-то ему от меня всё же нужно, и потребность эта велика.

— Если ты… — тяжело ему давались слова, прямо ломал себя, нечисти сделку предлагая. — Я позволю тебе уйти живой, если ты поможешь мне в одном деле. Мне нужно достать… вещь, которую извлечь может только навь.

— У меня два вопроса. Где это и что это?

— На первый вопрос ответ — неделя пути. На второй — перо феникса.

Я прыснула и заржала от души.

— Ты что, болезный совсем? Перо феникса. А что же не смерть Кащеева?

— Собственно, я твоего мнения не спрашиваю, карга старая. Я спрашиваю, вступаешь ли ты со мной в договор? Потому что, если нет — буду вскрывать твою защиту прямо здесь и сейчас. Во всяком случае, начну. Просто так уйти не позволю. Отпущу тебя только при условии, что ты исполнишь условия нашего соглашения.