Зачем-то нужен (Рассказы)

В больничном туалете вкус стрельнутой дешевой сигареты слаще меда.

В окне сырость и серость. Кавголовское озеро ниткой проглядывается из-за деревьев.

Вечером приедет жена — врач сказал. Я стою, перевариваю дым, а в голове крутится ее крик:

— Ты сначала долги, гаденыш, отдай, а потом подыхай!

Надо где-то еще одну сигарету стрельнуть… О, вот этот даст… В туалет зашаркивает чудо в трениках с пузырями на коленках и лицом спасителя у ночного ларька… Только “Беломор”? Господи, да что угодно!

***

Трясемся по раздолбанной дороге в маршрутке. Молчим. Дома долго тоже ни слова.

И вдруг:

— Иди пить чай.

Через минуту, когда встаю с дивана:

— Только курить на лестнице.

Значит, зачем-то нужен. Ей.

А себе?..

Боцман

— Смотри, боцман!

— Почему — боцман?

— Тельняшка!

— Ага, я тельник напялю — тоже боцманом буду?

Но кличка Боцман закрепилась, как намертво прирастают к человеку любые мгновенно рожденные клички.

***

1983 год. Лето. Позади первый курс экономического факультета ЛГУ им. Жданова. Мы с Димкой шагаем через парк Александро-Невской лавры на халтуру. Халтура в Духовной академии. Мы — разнорабочие на стройке. Ломаем во дворе академии старый двухэтажный дом для послушниц и строим новый трехэтажный. Платят хорошо, раз в неделю. Это круто.

***

Боцман нас встречает каждое утро. Он и впрямь смахивает на боцмана: метр шестьдесят пять, коренастый, полтинник, лицо заветренное рубленое, мятая кепчонка, потертый пиджачок, из-под расстегнутой выцветшей рубахи семафорит тельник. Он сидит на урне. Всегда на одном и том же месте — там, где Лаврский переулок перекидывается мостком через Монастырку и начинается дорожка, пересекающая парк по диагонали и ведущая прямиком к Духовной академии. Место стратегическое. Людное. Дорожка самая короткая — все, кто дружен с геометрией, идут по ней. Пройти мимо Боцмана невозможно в принципе. Не обратить на него внимания невозможно тоже. Его гордый вид, бедно-ухоженная одежка и пронзительный взгляд шансов проходящим не оставляют — в лежащую на коленях кепку падают монеты. Боцман — нищий.

По вечерам, возвращаясь с работы, мы его уже не встречаем: горемычная вахта заканчивается раньше.

Мы тоже кидаем Боцману. Немного. Не кинуть — западло. Боцман никому ничего не говорит. Только кивает, не меняя выражения лица. А на лице выражение… гибельное. Сразу гонишь от себя нехорошие мысли и на автомате обещаешь себе не зарекаться от тюрьмы и от сумы. В общем, воспитательного эффекта от ежедневной встречи с Боцманом больше, чем от морального кодекса строителей коммунизма. И мы воспитываемся.

***

Что мы там делали на стройке — неинтересно. Стройка как стройка: отбойный молоток, раствор, кирпич. А вот сама атмосфера академии была для нас открытием. Это было почище ночных загулов с мажорами. Каждый день в нашей голове рушились мифы.

Обеспечение стройки материалами решалось просто. Утром помощник эконома вручал прорабу толстенную пачку купюр. Тот просто выходил на Обводный, поднимал руку с пачкой денег — и первый же грузовик с кирпичом сворачивал в ворота академии. Всякий раз сумма, зажатая в кулаке прораба, считывалась водилой влет и сметала напрочь все возможные вопросы и сомнения. Короче, кирпичом, раствором и всем остальным мы были обеспечены круче передовых строек победившего социализма.

Зарплату мы получали у того же помощника эконома. Вместе с профессурой ЛГУ, которая здесь тайком подрабатывала. Деньги получали во флигеле, который находился во дворе академии, примыкая к гаражу. Весь флигель под потолок был заставлен коробками Camus и Sharp. Постоянно тусуясь с мажорами, мы молниеносно высчитали размер этого немыслимого в Союзе состояния: куда там какой-то “Березке”!

Ученики Академии — отдельная песня. Почему-то преобладали хлопцы с Западной Украины. Морды у всех были, как у директоров гастрономов — сытые, румяные, лощеные. И почти у всех золотые зубы. К нам ученики относились добродушно, хоть порой и интересовались у того или иного из нас, не еврей ли он, — что вводило в ступор.

Впечатлял гараж. Полагаю, он мог поспорить с горкомовским. Тачки там стояли — покруче генеральских, с Литейного, 4.

Последней каплей, разбившей остатки наших иллюзий, стала весть об ограблении эконома академии. Его родственник работал с нами и слил всю информацию за бутылкой. Квартиру эконома на Староневском взяли по наводке. Дверь и сигнализация были настолько неприступными, что воры даже не стали с этим связываться. Они просто уронили всю стену направленным взрывом и вынесли все до приезда милиции. Заставить пойти на такую выверенную диверсионную атаку могла только внушительная сумма в апартаментах духовного счетовода.

***

Частенько после работы мы с Димкой брали пузырь и ехали к нему в гараж на Приморскую. Впечатления от увиденного переполняли неокрепшие мозги и искали выхода в разговорах об относительности моральных и духовных ценностей. Утром же нас встречал Боцман, — и наша уверенность в том, что правда осталась только на паперти, росла и крепла.