Зачем убили Сталина? Преступление века

«Вообще Хрущев был злобным и мстительным человеком. Характерна в этом отношении его расправа с Тевосяном, выдающимся металлургом, умницей, прекрасно знающим мировую практику (работал на заводах Круппа). Как-то он поспорил с Хрущевым по специальному вопросу. Хрущев: «Ты что со мной споришь?» — «Да я же металлург и знаю этот вопрос, а вы чепуху говорите». Через два дня Тевосян был снят и полностью отстранен от дел».

Первая характеристика принадлежит Д. Т. Шепилову и приведена в книге о нем «И примкнувший к ним Шепилов. Правда о человеке, ученом, воине и политике» издания 1998 года на странице 123.

Вторая характеристика принадлежит… тоже Д. Т. Шепилову и приведена в книге о нем «И примкнувший к ним Шепилов. Правда о человеке, ученом, воине и политике» издания 1998 года на странице 134.

Примеры можно продолжить, но стоит ли?

О том, как проходил этот вечер, мы знаем в основном из «воспоминаний» Хрущева, на которые не то что можно полагаться в последнюю очередь, но вообще полагаться нельзя во всем, что касается тогдашних диалогов, атмосферы, реакции Сталина и т. п.

ИТАК, Хрущев был изощренным лицемером — как это часто бывает с людьми, с детства мечтающими об одном — выбиться в люди. «Мыкыта» — как шутливо называл его Сталин, выбился. И, как все люди его склада, после этого жил одним — удержаться.

Он был энергичен, по-своему неглуп и по-своему талантлив, но безусловно талантлив он был в одном — в зверином желании жить. Сказав «в зверином», я имею в виду не безжалостность — хотя Хрущев мог быть и бывал безжалостен; не кровожадность — хотя Хрущев не был чужд и этой черты. Сказав «в зверином», я имею в виду лишь инстинктивность этого нутряного желания Хрущева. Инстинкт самосохранения присущ всему живому, но лишь человек способен преступать его, зажимать его в себе во имя долга или иной нематериальной цели.

Так вот, в этом смысле Хрущев был зверем, а не человеком. Как, впрочем, и все остальные люди его склада и его жизненной философии, если в их случае можно говорить о какой-либо философии.

Сталин же был прежде всего человеком — всегда и во всем, если иметь в виду высокий и точный смысл этого понятия. И поэтому он был проницателен лишь по отношению к врагам. Маяковский написал о Ленине: «Он к товарищам милел людскою лаской, он вставал к врагам железа тверже…» Но это было и обобщенной нравственной чертой всех вообще большевиков-ленинцев и, конечно, Сталина.

Врагам Сталин не доверял никогда, и порой эта его недоверчивость даже играла с ним злые шутки.

А вот своим он доверял всегда — если считал своими.

На его даче всегда стоял, например, электрический чайник на столике и рядом — все необходимое для заварки. Это было сделано для того, чтобы Сталин, работая ночью, мог попить чаю, не беспокоя горничную! Причем около чайника часовой, естественно, не стоял. И это, уважаемый читатель, говорит не о подозрительности, а о доверчивости Сталина — в своем кругу. И эта доверчивость тоже не раз играла с ним злые шутки.

Последний же раз он ошибся с Хрущевым.

И ошибся до смерти.

В своих воспоминаниях Хрущев то и дело в отношении Сталина лжив. Он лжет, например, что во время одного из его приездов на дачу Сталина тот якобы сказал далеко от него севшему Хрущеву что-то вроде: «Почему прячешься? Я тебя не собираюсь арестовывать. Подвинь бумаги и сядь поближе…»

Конечно, это — ложь. Не будучи, естественно, свидетелем описанной Хрущевым сцены, я могу утверждать это уверенно — она абсолютно не в стиле Сталина.

Показательно и то, как Хрущев раз за разом пытается представить Сталина чуть ли не алкоголиком. Вот он вспоминает встречу на «ближней даче» 1953 года и пишет, что Сталин был в хорошем настроении и поэтому-де сам много пил и других принуждал…

А вот как описывает стол Сталина венгр Матьяш Ракоши, долго живший в России: