Зачем убили Сталина? Преступление века

И, хотя единственное, что можно утверждать об убийстве Сталина наверняка, укладывается в четыре слова: «Берия к нему непричастен», раз за разом представлять убийцей Сталина Берию, Берию, Берию…

Вот, насколько я понимаю, те задачи, которые имеют системные наследники антисталинских «классиков». Наследники потому, что «патриархи» постепенно выходят в исторический «тираж», сохраняя, правда, пока тиражи издательские…

Но все равно раз за разом «исследователи» разглагольствуют о том, что Берия-де «окружил Сталина своими людьми», а при этом заявляют читателю — как Н. НАД на странице 257 своей книги, что «Берию отстранили от руководства карательными (? — С.К.) органами»… Но Берию не отстранили, а в конце декабря 1945 года освободили от руководства МВД, потому что ему предстояла огромная работа, во-первых, по организации беспрецедентных по размаху и малым срокам советских атомных работ, а во-вторых, — не менее огромная работа по восстановлению и развитию ряда важнейших народнохозяйственных отраслей.

Н. Добрюха на странице 414 своей книги упрекает, например, Юрия Мухина в стремлении «сотворить из Берии ангела»… Никто из Берии ангела делать не собирается — Берия был не ангелом, а крупным человеком, человечески привлекательной и яркой личностью. Зачем же делать из него дьявола — как это делает тот же Добрюха, причем пренебрегая очевидными, им же самим не оспариваемыми фактами.

Скажем, Берия сдал дела по МВД Сергею Круглову 10 января 1946 года, а МГБ с 1943 года руководил Всеволод Меркулов. Тем не менее Николай НАД утверждает, что последние-де два года жизнь Сталина «находилась в сетях подпольной бериевской мафии из МВД и МГБ»…

Во-первых, какое отношение имело послевоенное МВД к обеспечению безопасности Сталина?

Во-вторых, Берия семь лет — напоминаю это в очередной раз — не имел служебных связей ни с Главным Управлением Охраны МГБ, возглавляемым до 19 мая 1952 года генералом Власиком, ни с Управлением охраны МГБ, возглавляемым с 19 мая 1952 года самим министром ГБ Игнатьевым.

Тем не менее Добрюха-НАД ничтоже сумняшеся заявляет на странице 299:

«Сопоставляя странное «виноградовское лечение» Жданова (речь о «деле врачей». — С.К.) и медзаключение Виноградова в свой адрес, Сталин не мог не размышлять: почему тогда, в 1948-м, всегда такой бдительный Берия не проявил должного внимания к обвинительному заявлению Тимашук?!»

Добрюха пишет это, прекрасно зная ответ: «Всегда такой бдительный Берия не проявил должного внимания к обвинительному заявлению Тимашук в 1948 году по той простой причине, что не имел тогда представления ни о Тимашук, ни об ее заявлении».

Тимашук отдала письмо Власику, а тот — не читая, Абакумову, на ком тогда все и закончилось. Берия же по горло был занят работами по первой советской атомной бомбе РДС-1 и даже не курировал МГБ — это входило в 1948 году в компетенцию секретаря ЦК А. А. Кузнецова, арестованного лишь в августе 1949 года.

Что — Добрюха обо всем об этом не осведомлен?

А чего стоят его слова на странице 344 о якобы «подконтрольных» Берии «средствах массовой информации»? Я рекомендую читателю злостно недобросовестный «антибериевский» сборник 1991 года, который я критически анализировал в своей книге о Берии, — там на страницах 190–191 писатель Константин Симонов описывает, как вечером того дня, когда арестовали Берию, к нему в редакцию «Литературной газеты» пришел заместитель заведующего начальника Управления пропаганды и агитации ЦК Московский и спросил: есть ли в подготовленном в печать номере что-то о Берии? Симонов писал:

«…я как дурак стоял еще два часа за своей конторкой, перечитывая все четыре полосы, на которых фамилия Берии могла оказаться разве что в какой-нибудь заметке о сельском хозяйстве, где фигурировал бы колхоз или совхоз его имени…».

Нечего сказать — всесилен был Лаврентий Павлович в советских средствах массовой информации.

И ведь все остальные инсинуации Добрюхи в адрес Берии не более основательны, чем последняя.

ИНОГДА, надо признать, Н. Добрюха бьет не в бровь, а в глаз, как, например, тогда, когда пишет, что «побежденным в 1917 году в 20 — 40-е годы ничего не оставалось, как организовать, где только можно, тайное сопротивление победившим», и что это была «Тайная Гражданская война между относительно малочисленными остатками Белой гвардии и огромными Красными массами»…

Блестяще сказано — кроме шуток!