Зачем вы, девочки, красивых любите или … оно мне надо?

— Кто меня обидит, тот три дня не проживёт! — пополнила я его запас знаний заезженным афоризмом и закрыла дверь. Ко мне тут же кинулась Маша и почему то принялась судорожно ощупывать, что вызвало во мне недоумение:

— Маша, с тобой то, что случилось?

Девушка смахнула слезы и призналась:

— Я испугалась. Думала, ты назад не вернёшься.

— Да ну! — притворно поразилась я и сделала большие глаза: — Что так? Кто у нас такой грозный?

— Ты совсем не боишься Повелителя?

— Боятся те, кому есть что терять, а я уже потеряла всё и всех, — поделилась я с Машей и ушла в сад.

Дарниэль сдержал слово и разобрался. Вечером принесли два подноса с едой и, выглянув за дверь, я обнаружила довольную, жующую бутерброды, охрану. Ну, хоть что-то хорошее я сумела сделать…

В это утро я решил отдохнуть и вызвал к себе Лаурэлин, свою последнюю фаворитку, приказав нас не беспокоить. Каково же было моё удивление, когда раздался стук в дверь и дрожащий голос робко доложил:

— Повелитель, к Вам пришли!

Оторвав от себя любовницу и состроив грозную физиономию, что вызвало у неё взрыв смеха, я рявкнул:

— Пошёл вон! Я занят и приказал меня не беспокоить! — в надежде на то, что разберутся без меня, но стук повторился:

— Прошу прощения Ваше Величество, но Ваша жена…

Они там свихнулись все? Причём здесь моя жена? Кто смеет со мной шутить? С трудом подавив кровожадное желание выйти и наказать шутника, я всё же дал ему шанс сохранить голову на плечах и приказал:

— Пошёл вон вместе с ней!

Не прошло и пары минут, как раздался жуткий грохот, и входную дверь сорвало с петель. Мгновенно сориентировавшись, я скатился с постели и, выхватив оружие, занял боевую позицию. В моей голове мелькали догадки о происходящем, но ни одна не оказалась правильной. Ожидая кого угодно, я честно был не готов к появлению супруги, почтившей меня своим вниманием, причём выбравшей для этого довольно странный способ. Выглядела же она ещё более необычно: то ли полуодетая, то ли полураздетая, с растрёпанной косой и горящими огнём ярости глазами.

Как она сюда попала? Кто её пустил? Что ей нужно? Вопросы возникали один за другим, но ответов я пока не знал.

Оценив обстановку и уставившись на Лаурэлин, Юлия приказала:

— Брысь отсюда!

Наблюдая за иномирянкой, мне стала очень любопытна цель её экстравагантного визита. К тому же, она так уморительно злилась. Дождавшись ухода фаворитки и налив себе вина, я поинтересовался:

— Ты пришла выполнить супружеский долг? — рассчитывая вывести девчонку из себя и хотя бы этим компенсировать испорченное свидание. Всё было старо как мир, и известно наперёд. Супруга немедленно отреагировала на выпад и прошипела:

— Не дождёшься! Это у тебя такие «важные государственные дела» в постели разлёживаются?

Как забавно она неистовствует! Что всё же привело её сюда? Я подлил масла в огонь:

— А ты ревнуешь?

— Я? Тебя? Не льсти себе!

Хм, становится интересно. Какой быстрый перепад в настроении: только что пылала от гнева и вот уже берет себя в руки. Что же ей нужно?

— В таком случае, зачем ты пришла сюда? Да ещё с таким шумом и в столь откровенном виде? — задал я вопросы, ожидая потока жалоб на невнимательность, охрану и ещё чего-нибудь из обширной женской коллекции. Но Юлия меня удивила. Мало того, что практически полностью успокоившись за столь короткое время и усевшись в кресло в неженской позе, она рассматривала меня, как будто коня выбирала, между делом сообщив причину визита:

— В отличие от тебя, мне не безразличны окружающие меня лю… дроу.

— И кто же обижает твоё окружение? — не удержался я от сарказма, чувствуя себя неудобно под изучающим взглядом.

— Ты, конечно! Кто ж ещё посмеет? И осторожней с ядом, ковёр прожжёшь. Казне убыток будет. Не экономично это, не по-хозяйски!

Да, как она смеет со мной так разговаривать! Ни какого почтения и страха! Возмутившись, я захлебнулся вином, чего со мной не случалось последние лет двести. Слава Богам, я вовремя заметил и остановил попытку жены стать вдовой. Ещё не известно, на какую часть тела она собралась покуситься, вооружившись массивным каминным совком. Вернув способность говорить, я возмутился:

— Ты с ума сошла? О чем ты говоришь?

Её гневная отповедь ввергла меня в неподдельное изумление. Я никогда не задумывался над существующими порядками. Наш этикет насчитывает несколько тысяч лет и ни разу никто не высказывал неодобрения или порицания.

— Кто тут и сошёл с ума, так это ты! У тебя стража сутками голодная стоит! Девчонка по вашему идиотскому этикету должна объедками питаться! Что сказать нечего? Так я продолжу! Ты по какому праву меня запер? И…

О! Вот и ожидаемые упрёки. Прекрасно, сейчас выясним этот вопрос до конца и поставим на нем точку. Я объяснил, скрывая истинную причину её затворничества:

— Стоп! Запер я тебя для твоего же блага! Ты здесь ничего не знаешь и вполне можешь пострадать!

— Серьёзно? А по-моему сейчас пострадает кто-то ещё!