Зачет по тварезнанию (СИ)

— Скажи, что ты хочешь меня. Скажи.

Да мы тут поговорить собрались, что ли?..

Я рывком развернулась, воспользовавшись тем, что Торнсен расслабился, и притянула его голову, отвечая на поцелуй и запрыгивая на его бедра. Широкие ладони подхватили меня за ягодицы, нижняя «косая сажень» погружалась в меня, унося куда-то за пределы возможного. Я застонала от наслаждения.

— О Дайна! — прохрипел надо мной Торнсен, выходя и погружаясь снова. — О Дайна! Скажи мне. Скажи…

— Я хочу тебя, — выдавила из себя я.

— Я… Схожу… С ума… И это… Мне… Снится… — рвано выдыхал надо мной мужской голос, и сладостная волна подкатывалась все ближе и ближе.

Вспышка силы накрыла меня, мощная до звездочек в глазах. Я хотела закричать, но поняла, что лишь глухо замычала.

Я схожу с ума, и это мне снится.

Снилось.

Я проснулась. Прислушалась. Кейрат тихо сопел. Даже не храпел. Снизу был слышен скрип половиц и недовольное бормотание бабы Тои.

Приснилось. Хвала Дайне, это всё мне приснилось. Дайна, какой стыд! Мне снятся эротические сны со студентом! Мне срочно нужен Сафониэль, иначе я его изнасилую. Сафониэля или Кейрата. Или косорыла, если попадется под руку. В общем, кого-нибудь обязательно изнасилую.

Вспышка стала сходить на нет, заменяясь опустошенностью и сонливостью. На сей раз, похоже, без сновидений. Во всяком случае, я утром их не помнила.

22. Лайна. Потерявшись. Совсем.

Я проснулась с первыми лучами и обнаружила, что обнимаю мирно дрыхнувшего Гррыха. Меня обнимал в той же степени дрыхнущий Торнсен. По крайней мере, его лапища лежала у меня на бедре, а волоски на шее шевелило его дыхание. Больше нигде наши тела не соприкасались. И это было… Вообще, это было правильно. Еще правильнее, чтобы наши тела не соприкасались вообще нигде. Он — мой студент, и тот факт, что он выше меня на голову, шире в плечах вдвое, косая сажень везде, сдал термаг на сто баллов и стал победителем Императорского Турнира, ничего не менял.

…Всё менял косорылов сон. Потому что Торнсен держал меня за задницу, будто имел на это полное право. А ему, между прочим, спать полагалось на его половине чердака. Большей, между прочим. А он зачем-то переполз в наш с Гррыхом уголок и сопит мне в шею, напоминая события сна и пробуждая жар к югу от мужской ладони. И с позиции этого сна (не говоря уже о позиции в самом сне), неправильным было расстояние между нами. Такое небольшое, но такое непреодолимое.

И еще эта рука на бедре…

Я осторожно выползла из-под горячей, тяжелой лапищи. Устраивать разборки было глупее глупого. «Что вы себе позволяете?!» — «Только то, что позволяете мне вы». Всё. А какие еще аргументы?

Потревоженный моим отступлением, проснулся Гррых. Посмотрел на меня сонными глазищами, зевнул… и пропал из рук, словно его там никогда и не было.

Замечательно. Всё замечательно. Теперь я соответствую всем этическим требованиям, предъявляемым к преподавателям высших магических учебных заведений: не сплю в обнимку со студентами и тварями.

…Почему тогда так тоскливо на душе?

Я прогулялась по утренним нуждам на улицу, умыла колодезной водой раскрасневшиеся от слёз глаза и припухший нос. Мысль о расставании с Гррыхом оказалась неожиданно болезненной. Но я девушка рациональная, взрослая. Женщина, даже можно сказать. А он — тварь. Твари — агрессивные, опасные существа. Которые не живут в неволе. Никто в истории Империи не держал тварь — домашнего питомца.

…Так что не стоит и начинать.

Наверх я поднялась уже собранная и уверенная.

— Торнс… — начала я, как обычно, но вовремя остановилась и перешла к менее привычному: — Кейрат, бодрое утро!

Парень похлопал глазами, почти как Гррых, зевнул…

— Доброе утро, лея Джелайна, — поправил он меня, уставившись в окно, за которым серело не совсем ясное рассветное небо.

Ну, «лея» так «лея». Так даже проще.

— Для кого «доброе», а для кого и «бодрое». Энергичнее, Торнсен, энергичнее. Нам еще идти и идти сегодня.

— Даже не буду спрашивать, где у вас застрял энергетический кристалл, — буркнул он под нос, проходя мимо меня.

— Это верно, — кивнула я, обращаясь ему в спину. — Есть такое понятие: «субординация».

— Да? Никогда не слышал, — донеслось от двери, прежде чем она захлопнулась.

Пока я укладывала рюкзак, внизу закопошилась бабулька. Я поймала себя на мысли, что и к ней успела привязаться. Какое-то странное место. Сила растет как на дрожжах. Твари плодятся как мухи и страх совсем потеряли. Старушки хитропопые, без которых вороны на кладбище плачут, водятся и тоже ничего не боятся. Я пообещала себе подумать об этом позже и бросить поисковик помощнее неподалеку, чтобы потом иметь возможность вернуться и поизучать.

…И Гррыха проведать. Интересно, что любят твари? Из вкусненького?

Тут и Торнсен вернулся, отвлекая меня от неясных сожалений. Он собирал рюкзак молча. Молчал, когда я попросила переложить так, чтобы оборудование оказалось под рукой. И когда сказала, что оборудование под рукой, но не под той, так что нужно переложить еще раз.

…Просто раздражал своим молчанием!