Зачет по тварезнанию

…Только ветер высоко в кронах.

Закрутила фляжку и повесила ее обратно к рюкзаку. Снова прислушалась. И дошла до противоположного края полянки. Посетила кустики. Вернулась. Осмотрела полянку. Нашла пропущенные ранее крупные следы жутконоса, почти незаметные под высокой травой.

Достала из рюкзака полевой журнал и мерную ленту, тщательно описала все тварские следы.

Прислушалась.

Вообще-то студенты не имеют права покидать место практики без разрешения руководителя. За нарушение дисциплины обучающийся может быть отправлен обратно в Академию.

…Я бы и сама была сейчас не против отправиться в Академию. Только как?

— Торнсен! — крикнула я.

Тишина. Только шелест ветвей и клекот птиц. Тревожный.

Вдалеке послышался тоскливый вой воплежутя.

Пропажа Торнсена начала напрягать. «А я мужчина», — вспомнились мне слова студента после выхода из телепорта. Тоже мне, мужчина! Разве мужчина бросит женщину одну, в глухом лесу, полном тварей и опасностей? Ну и что, что она преподает в Военно-Магической Академии?

— Торнсен! — крикнула я громче.

Слева, с противоположной стороны от той, куда ушел Кейрат, послышался треск веток.

Я вскочила, активируя щит и наливая руку магическим огнем.

…За стволами мелькнула светлая рубашка парня.

Я втянула силу, вновь успокаивая пульс. Теперь уже по другой причине. И постаралась придать себе невозмутимый вид.

— Послышалось, — заявил студент, довольный, как жутконос после грязевых ванн. — Идем?

Он потянул за лямку неподъемный рюкзак.

Словно не он исчез, косорыл знает куда. А перед этим не он вытворял, косорыл знает что.

— А вам не кажется… — начала заводиться я, — что неплохо было бы извиниться?

— О, не извиняйтесь, — отмахнулся он от меня, как от осенней мухи. — Мне было приятно.

25. Кей. Где-то между небом и землей. Но ближе к небу

После библиотеки мне снилась какая-то чушь с участием голозадого Сфуфуниэля, который размахивал деревянной тыкалкой с карандаш величиной, изображая великого воина. А Лайна за ним послушно ходила, как овца на веревочке, кивала и восторженно улыбалась как дура.

Как-то раз я читал статью, что сны — отражение наших желаний. Не знаю. Лично я видеть патлатого хлыща не желал. Лайну рядом с ним — тем более. Особенно теперь, после жаркого сна и ледяного монстра. А еще резерв ныл, и тело ломило от распирающей силы. Всю ночь я провел как в бреду. Только под утро чудесным образом кошмары и боль отступили, мне стало хорошо и спокойно, и я уснул по-настоящему.

И практически сразу меня разбудила неприлично бодрая Джелайна.

Ну еще бы! Торопится к своему павлинохвостому наг-лею… с тыкалкой. Бессонная ночь, довольная Лайна, горечь украденного во тьме наслаждения… В общем, встал я разъяренный, как сто голодных горбокрылов.

Зато, судя по тону, Джелайна на меня не злилась.

И это тоже раздражало. На фоне встречи с Гроссо даже мой проступок не стоил внимания.

Я шел и силился придумать, чем отвлечь Лайну от магистра. Силился, силился… Тужился, тужился… Только ничего путного не выходило. Выходило, что мы доберемся до деревни, оттуда она отправится дальше со своим леем, а я — собирать вещички из общаги Академии.

Полный мрачных мыслей и предчувствий, я устроился на привале спокойно пострадать.

Но даже такой малости я оказался лишен.

Джелайна жаждала общения.

Желательно — в мозг.

Мой.

Злость пересилила стеснение. Краем сознания я понимал, что отвечаю вполне уверенно и разумно. Говори я так на ее занятиях, ходил бы с высшим баллом, а не с рюкзаком в два меня весом.

Лайна, коснувшись темы своих любимых тварей, расцвела и засияла. Даже просто смотреть на нее такую было невыносимо. А уж стоять рядом… Стоять рядом было как под огнем огнеплюя: горячо и нечем дышать. Она касалась ствола с иглами мечеклыка с таким трепетом, что у меня от ревности чуть сердце не разорвалось.

Поэтому я даже не сразу понял, что она мне сказала.

Я уже хотел переспросить, как сквозь туман сознания проступили слова из сна: «Если вы так увлекаетесь «Тварезнанием», почему же я не видела вас на моих лекциях?» Обрушивая грань между реальностью и грёзами.

За что она так со мной?!

— Вот поэтому, — я взял ее руку и положил на изнывающую головку.

Я ждал пощечины. Отповеди. Возмущения. Презрения. Я был готов ко всему.

Но она растерялась. На секунду превратившись из харизматичной преподавательницы в девушку-тростинку, которую несет непоседа-ветер. В глазах мелькнуло смущение и неуверенность.

И я провел ее рукой по члену. Это было так… Так сладко, что даже больно. Словно на мне не было кожи. Одни голые нервы. И ее послушная рука играла на них, как на скрипке.

Рука всё еще была послушна. А глаза так широко открыты, что, казалось, загляни я чуть глубже — увижу ее душу. И я повторил движение. И еще. Лайна повиновалась моей воле. Мне кажется, даже если бы она сейчас попыталась вырваться, я бы не отпустил. Даже сложно представить, куда бы меня занесло, если бы она сейчас попыталась вырваться. Я всё-таки сильнее. Во всех смыслах.