Зачетка, или с Новым Годом, Глеб Борисович! Книга 2

– École normale supérieure, ага. Я помню.

— Как вы сюда добрались?

— Comment vous avez atterri ici?

— Не подскажите ли, где здесь буфет, я ужасно проголодалась.

— Excusez-moi… Je cherche la buffet… Je n'ai mangé pas six… Уфф… Опять!

Веселый смех.

— Вот чего ты ржешь? Ты добьешься того, что я реально это скажу. И тебе будет стыдно.

— Почему это мне должно быть стыдно? Это же не я заучиваю слова без понимания их смысла.

— Я не заучиваю… Просто… ты вбил мне это в голову… как песенку, от которой трудно избавиться.

Фырканье.

— Да, это смешно. Учитывая то, что ты даже не знаешь, откуда эта фраза.

С возмущением:

— Как это я не знаю? Я «Двенадцать стульев» еще в тринадцать лет читала!

Ошеломленное молчание.

— Чего?

Торжествующе:

— Не «чего», а «что»!

— Погоди-погоди… Это сейчас не важно. Ты реально читала «Двенадцать стульев»?

— Ага. Еще в тринадцать…

— Это я понял. А что… ты еще читала?

Морща нос:

— Нуу… так сразу и не скажу… Много чего… Тебя что интересует? Классика или современное?

Слабым голосом:

— Ну, допустим, классика…

— Наша или иностранная?

— Наумова… ты меня пугаешь.

Не обращая внимания:

— Больше всего мне, конечно, любовные романы нравятся… Бронте, естественно… но она-то кому не нравится… Из совсем старого — Антуан Прево — Кавалер этот, как его… де… де…

Совсем слабо:

— «Кавалер Де Гриё и Манон Леско»?

— Ага… Ну что еще… Из нашего только «Каренина» нравится… остальное скучновато как-то. О, вот! «Любовник Леди Чаттерлей»! Боже, у меня чуть оргазм не случился от этой книжки…

Хрипло, прочищая горло.

— У меня сейчас у самого оргазм случится… А из… нелюбовного ты что читала? Неважно классика или нет…

Задумчиво:

— Много чего… Набокова… Пруста… Мопассана, конечно — но там тоже больше про любовь. Хэмингуэй мне не пошел — вообще. Лессинга читала наискосок… Потом этого, который «Убить пересмешника» написал… Я прям влюбилась в «Страшилу»…

— Харпер Ли — женщина. Прости, что перебиваю… Варя, стоп. Откуда ты все это читала?!

— Так библиотека у нас была, в поселке — хорошая, кто-то кучу книг пожертвовал, еще при Совке. Закрыли, правда, уже…

— И что, там вот все это было?

— Было, да… — хихикая. — Я даже своровала одну книжку — нечаянно. Вернуть забыла, а сейчас уже поздно. Моя любимая — раз в полгода обязательно перечитываю…

— И что же это за книжка? Погоди-погоди… сейчас приготовлюсь морально… Вдруг там Кафка, — пауза. — Давай.

Смешок.

— Да нет… не все так сложно. Это Маркес — «Сто лет одиночества».

Молчание.

— Варя…

— Чего?

— Передай мне сигареты. Пожалуйста.

* * *

Белый прибор в дрожащих руках. Две полоски в окошке.

— О нет… Нет-нет-нет, только не это…

Стук в дверь.

— Варя? Все в порядке?

Слабо:

— Ага… Сейчас выйду…

— Что ты там делаешь столько времени?

Сухо:

— Тебе весь процесс описать?

— Вот уж спасибо, не надо. Ты мне просто скажи, тебя ждать, или можно уже спать ложиться?

— Ложись, Глеб… Я… я ванну приму, — шепотом, себе под нос. — Надо еще раз попробовать… Может, тест бракованный…

Через пять минут — сдавленные ругательства, всхлип.

— Господи… И что мне теперь делать?

* * *

Радостные, разноцветные стены клиники. Информационные плакаты на стенах.

— Наумова Варвара!

— Ой, божечки…

— Девушка, с вами все в порядке?

Судорожный кивок.

— Да, я просто… я сейчас… отдышусь маленько…

— Медсестра, тут девушке плохо… А может, вы передумали?

Отчаянно:

— Нет! Не знаю! — шмыганье носом. — Он ведь меня бросит, понимаете?

— С чего вы взяли?

— Он терпеть не может детей… Считает их недоумками… Сам говорил…

Всхлип. Снисходительно:

— Ну, так то чужих. Чужие у них все недоумки. Женатый, что ли?

— Что вы! Я б убила…

— Ну так и не дури… Даже если тебя и бросит, от ребенка не откажется — поможет поднять. Сколько ему?

— Тридцать семь…

Выпученные глаза.

— Ничего себе! А тебе сколько?

— Наумова, вы будете сегодня аборт делать?

— О, боже…

— Хочешь первой пойду? А ты еще подумаешь…

— А вам зачем?

— Так хватит уже — трое спиногрызов-то… Куда мне четвертого?

Нерешительно.

— А может… вам тоже… того… не надо?

Смешок.

— Это ты мне говоришь? Сама с первым пришла, а мне четвертого «не надо»?

— Так ведь он там… большой уже… жалко… у вас вон и животик наметился…

— Это от прошлых… разнесло меня от спиногрызов моих…

— А как зовут?

— Маша, Аленка и Соня…

— Все девочки? Как здорово! Так может у вас мальчик там…

— Может и мальчик… Тьфу ты! — в сердцах. — Нашла тему!

Глотая слезы:

— Ну вот как так можно… человечек… живой… кулачки кусает… радуется, думает, мамка его больше всех на свете любит…

Всхлип. Руки обхватывают живот.

— Ничего он не думает… Дуреха малолетняя! Куда мне четвертого?!

— А мне куда?! В девятнадцать лет! На втором курсе!

На всю клинику:

— Наумова!!

Шепотом:

— Пошлите отсюда, а?

Судорожный вздох.

— А чтоб тебя… Я ведь не решусь во второй раз… Как мы их всех вытянем? Мне ж работать надо…

— А вы мне телефончик оставьте, я к вам в гости приезжать буду — нянькать…

— Куда ж ты будешь приезжать… у тебя учеба… Или решилась?

— Ох, решилась… Не знаю, что это будет, но не могу я…

Объятия, слезы.

— Ладно, Варюша, идем отсюда, от греха подальше… Все у тебя хорошо будет, все сложится…

* * *

— Как его зовут?

— Это она.

— О… Женщина?

Смешок.