Зачёт

— А, что у нас может случиться, — махнул рукою Старик. — Все у нас как всегда. Работы вот только с каждым днем все больше — с головой зарываюсь, и конца-края не видать.

«Ишь ты, — мысленно присвистнул Хенг. — Видно, и впрямь умотался он будь здоров. Ни тебе лекций о должном поведении, ни напоминаний о благодарности… Интересно.»

— Сегодня ведьму допрашивал, — помолчав, сказал вдруг Старик.

— Ну, и как, призналась? — вновь полюбопытствовал Хенг, стараясь, правда, придать голосу надлежащую почтительность.

— В том-то и дело, что нет, — устало буркнул Старик. — Значит, опять долгая возня… Опять писанины гора, опять по ночам работа.

— А что же вы лично-то допрашиваете? — совсем уже забыв об осторожности, продолжал задавать вопросы Хенг. — У вас, никак, помощников чуть ли не сотня.

— Ну да, помощники, — старик мрачно ухмыльнулся. — Это, знаешь, такие помощнички, что лучше уж все самому. Им только дай… Они тебе за два часа протокол сляпают, заключеньице — и на костер. А чтоб разобраться, как положено, на такое они не горазды. А там кто ее знает, может, она и не ведьма вовсе. Бывали такие случаи, да, бывали. Вот помнится, лет пять назад…

Старик внезапно замолчал, удивленно глядя перед собой водянистыми усталыми глазами. Точно он на мгновение забыл, где находится, с кем говорит — и мучительно вспоминал. Потом он весь побагровел, ударил по столу кулаком так, что посуда загремела.

— Вот отсюда! Все вон! Знайте свое место, свиньи!

5

Сумерки сгустились, и все вокруг заволокло плотной, тяжелой тьмой. Скрылись дома, мостовые, и лишь тусклые, далекие огоньки чьих-то окон, казалось, говорили о том, что где-то есть еще люди. Ночью пространство жило своей, странной и неприятной жизнью. Все расстояния необъяснимо вытянулись, углы заострились, камни мостовой норовили зацепить ногу. Ватная тьма спрятала почти все звуки — у Хенга временами было ощущение, что он идет по морскому дну. Сколько ни живи здесь, а все равно не привыкнешь. То ли воздух такой, то ли сама атмосфера этих мест — гнилая, мертвая, и в то же время хищная, затаившаяся перед прыжком.

До Змеиной улицы идти было всего-ничего, но это — днем. Сейчас же, после первой стражи, приходилось шагать осторожно. Иначе запросто можно наткнуться на какое-нибудь бревно, брошенную пустую бочку, угодить в сточную канаву. Или того хуже — привлечь внимание городской охраны. И доказывай потом, что ты не грабитель, не вор, и вообще.

Наконец он добрался до небольшого, глубоко вросшего в землю дома. Алоста должна быть сейчас одна, тетка ее, наверное, все еще торчит у соседки. Она иногда и заполночь там засиживается. А Алоста все равно не ложится, ждет ее. Или его.

Хенг остановился. Что-то было не так, что-то его смущало. Спустя секунду он понял — в доме темнота. Ни лучика света. А ведь обычно Алоста сидит при свече. А то и масляную лампу жжет, если, конечно, масло у них есть. Но сейчас дом казался черной глыбой, сгущением тьмы. Странно все это. Очень странно.

Он тихонько постучал костяшками пальцев в перекошенную, просевшую на ржавых петлях дверь. Подождал. Ни звука. Хенг уже собирался уходить, как где-то в глубине дома послышались тихие, слегка шаркающие шаги. Это не Алоста, у нее шаги как у птицы, быстрые, легкие. Неужели тетка вернулась раньше обычного? Видно, они уже легли. Ну, теперь будет…

— Кто там? Кто? — послышался шелестящий, испуганный голос тетушки Конинте-ра.

— Это я, Хенг, — он старался говорить как обычно, но непонятно откуда взявшаяся нервная дрожь исказила его голос. — Я слишком поздно, наверное? Тогда я пойду, простите. Я тогда завтра приду.

— Нет, не уходи, — прошелестела тетушка. — Погоди, я сейчас.

Она принялась греметь засовами, навесными цепями, и спустя минуту приоткрыла дверь. На самую малость — так, что едва можно было войти. Хенг быстро проскользнул в сени, тетушка тут же начала накладывать засовы, после чего зажгла лучину. Тьма немного расступилась, и Хенг удивленно хмыкнул — тетушкино лицо было бледным точно мукой обсыпанное, глаза ввалились, плечи беззвучно тряслись. Такой Хенг ее никогда еще не видел.

— Стряслось чего? — почему-то шепотом спросил он. Тетушка кивнула и, не слова не говоря, потащила его в свою комнату.

6

— Ну, так чего у вас? А где Алоста? — голос его был спокоен, но склизкие, нехорошие предчувствия уже обволакивали сердце.

Тетушка Конинте-ра помолчала, всхлипнула, а потом, решившись, произнесла:

— Алосту забрали.

— То есть как это забрали? — удивленно спросил Хенг, но еще не кончив говорить, понял — удивляться нечему. Не первый же день он тут, насмотрелся всякого.

— А вот так, забрали. Утром еще. Пришли двое, показали бумагу и увели. А за что, почему — не сказали.

— Да кто ее забрал? — едва не вскричал Хенг. — Кто это был?

Тетушка вновь всхлипнула, отдышалась.

— Священное Ведомство, кто же еще. Синие плащи. Да и на бумаге их знак — орел с факелом.