Зачистка

Опасную тактику Резаный выбрал. С одной стороны, молодняк, который подобрал у кордона, притащил в Зону и воспитал, в рот заглядывать будет всю оставшуюся жизнь и благодарность учителю, который не дал сдохнуть в самом опасном начале пути, останется до самой смерти. С другой стороны, этих желторотых еще вымуштровать надо. А это время, силы, траты. Воспитывай их, корми, а потом по наивной дурости сунется такой молодой необстрелянный куда не надо и поминай как звали. И все затраты впустую. А «куда не надо» здесь на каждом шагу. С третьей стороны, если историю вспомнить, на молодых, дурных, на амбразуры бросающихся много чего вытягивали.

Стоп, оборвал сам себя. Кто тут помнит историю? И войны тут нет. Чего бы не гундели зануды типа Угрюмого. Такая война в каждой подворотне идет с мальчишеских лет. Наши против не наших. Наш двор, наш подъезд, наш район. И по нарастающей. Потом я здесь точку держу, я этот район крышую. Мальчишки взрослеют, а игры и правила теми же остаются. И здесь, в Зоне, все то же самое. А война — это из другой категории. Там правил нет, и романтическая дурь из головы куда быстрее вылетает.

То ли дело здесь. Правила просты и понятны. Есть гуру, есть кучка молодняка, верящего в его непогрешимость, осталось только свое место занять. И Мун уверенно шагнул к голове стола.

— Привет, — махнул Резаному рукой, словно был знаком с ним с незапамятных времен, вместе девок портили, когда остальные сидящие за столом в пеленки мочились.

Тот поглядел косо, будто покушались на его авторитет, но на конфликт переть не стал. Вот и все, щелкнуло в голове, все правила соблюдены, игра сделана, дальше пойдет предсказуемый размен.

— Привет, — с намеком на угрозу в голосе произнес Резаный. — Как успехи? Ужин отработал?

— На неделю вперед, — небрежно кивнул Мунлайт, сплюнул травинку и оглядел сидящих по правую и по левую руку от Резаного. — Ты вот этих четырех бойцов отряди на прогулку.

— Зачем?

— За трофеем. Мы с рыжим вдвоем такую дуру не утащим при всем желании.

— А зачем тащить? Вообще-то шкуру с большого животного надо снимать сразу после отстрела, — тон Резаного приобрел занудно-учительские нотки. — «Мокрую» шкуру сворачивают в рулон, прокладывают слоем сухого сена сантиметров в шесть. А это уже не очень тяжело тащить. Главное «конвертом» не складывать, а то на шкуре на месте залома проплешины остаются.

— Да мне по фигу, — честно дослушав до конца, ухмыльнулся Мун. — Я не охотник. И договаривались мы, что я животинку валю, а не транспортирую. Так что отряди бойцов и пусть они тушку хоть тащат, хоть свежуют и сеном прокладывают.

Четверо парней, что сидели к Резаному ближе других, на Муна глядели недобро. Один осторожно покосился на сидящего во главе стола. Главарь незаметно кивнул. Впрочем от Мунлайта этот жест не ускользнул.

Парни, как по команде, поднялись с насиженных мест. Мун, не дожидаясь приглашения, подсел к Резаному и шлепнул ладонью по скамейке, приглашая Рыжика присаживаться.

Конопатый оглядел всех участников представления. Симпатии у Рыжика уже сложились, а вот как себя вести исходя из этих симпатий, он еще не придумал, потому только переводил взгляд с Мунлайта на Резаного, с Резаного на собратьев по группировке и снова по кругу.

Пауза затягивалась, и Рыжику пришлось принять решение. Скрепя сердце он опустился на лавку рядом с Муном, но как-то воровато и с самого краешка. Дескать, я не против вас и не против него, я со всеми.

— От выхода налево, — удовлетворенно принялся распоряжаться Мун. — Дальше по дорожке с километр. С боку от дороги дерево, под деревом кабан, — он поглядел на Резаного и ядовито добавил, — шкурка не порченая.

Молодчики смотрели хмуро, бежать за кабаном не торопились. Мун ждал.

— Идите, — велел Резаный.

И они пошли. Молча, неохотно, но покорно. Слушаются, отметил Мун. Даже если не согласны, прекословить старшему не станут. А он для них и в самом деле старший, может не отец родной, но Старший, которого уважают, слушают и с которым не спорят. Никогда.

— Метров через семьсот сорок по дороге справа у самой обочины птичья карусель, — не оборачиваясь бросил Мун.

Шаги уходящих замерли за спиной. Резаный уставился на Рыжика. Тот потупился:

— Не знаю, я не видел.

Мунлайт подтянул пустую миску и подцеплял в нее вареные картофелины из обшарпанной эмалированной кастрюли с закопченным днищем. На окружающих не смотрел, но почувствовал взгляд главаря уже на себе.

— Если хотите, можете проверить, — не отрываясь от своего занятия сказал он. — Болтик кинуть. Или кого помассивнее, чтоб зрелищнее получилось. Только тогда пятого с собой возьмите.

— Зачем? — не сдержался кто-то из стоявших за спиной.

— Втроем кабана не дотащите, а соломой набивать, конечно, хорошо, только соломы я там не видел, — охотно поделился Мун. — А живым из птичьей карусели еще никто на моей памяти не выбирался. Или вы решили двоих туда кинуть? Тогда вшестером идите.

— Хорош, — оборвал поток издевок Резаный. — Кир, слышал, чего Мун сказал? Зафиксируй и ступайте.