Zадача будет выполнена! Ни шагу назад

Они наступают, мы – держимся. Они закидывают наши позиции снарядами и минами, нам ответить нечем, все наши минометы давно выбиты, поэтому мы – держимся. Они вводят в бой все новые и новые силы, у нас резерва нет, поэтому мы – держимся. Они лупят по нам из танков прямой наводкой, у нас все ПТУРы и СПГ-9 давно отстреляны, поэтому мы – держимся. Они засыпают наши позиции «лепестками», мы – держимся, по утрам расстреливая коварные сюрпризы из автоматов и детонируя их камнями. Они обстреливают наш сектор обороны из РСЗО снарядами, начиненными фосфорными, зажигательными зарядами. Камни, бетон, сам воздух горит, все в огне, а мы – держимся.

В первые дни осады наш батальон активно контратаковал, встречая противника на подступах к Токмаку. Мы минировали опасные участки, устраивали засады, осуществляли сбросы с беспилотников. Один раз мне удалось удачно сбросить ВОГ на вражескую БМП, из десантного отсека которой выгружали миномет и ящики с минами. ВОГ «клюнул» в ящик с минами, те детонировали – три бойца противника и БМП «копейка» ушли в минус.

А как-то Бамуту посчастливилось поймать на перебежке целое отделение украинских штурмовиков, которые неразумно компактно сосредоточились перед броском за стеной из газоблоков. Семен расстрелял их через стену, высадив полкоробки в ненадежное укрытие, вот так одной длинной очередью уничтожив десять вражеских бойцов.

Но с каждым днем, по мере того как наши силы таяли и выходило из строя вооружение, мы пятились назад, к городу. Война – это такая же работа, как строительство, столярка или слесарка. На войне есть свои законы, правила, нормативы и распорядки. К примеру, есть норматив по тому, сколько должно продержаться подразделение в обороне или атаке, какой участок рубежа оно должно удерживать, сколько времени и каким числом бойцов.

Нашему подразделению первоначально было приказано лишь отбить натиск врага и суметь продержаться пару дней, чтобы успели организовать хоть какую-то линию обороны за нашими спинами.

После второго дня обороны, когда противник благодаря нам понес такие значительные потери, где-то там наверху, в штабах, решили, что 10-й ОДШБ богом мазаный и сможет продержаться значительно дольше. Рыжик для выполнения поставленной задачи запросил подкрепление, тяжелое вооружение и своевременную поддержку арты. Нашему комбату было обещано много чего, но на деле практически ничего не дали. Но мы держались и держались. Отбивали ежедневные атаки, выживали под многочасовыми обстрелами и держались, держались, держались…

Жак тогда прокомментировал сложившуюся ситуацию словами из одной короткой песенки:

Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали.
Нас осталось только два, нас с тобою на***ли.
Все братушки полегли, и с патронами напряжно,
Но мы держим рубежи, мы сражаемся отважно.
Пушка сдохла – все, пи***ц, больше нечем отбиваться!
Что ж, закурим, брат-боец, нам от смерти не съе***ться!
Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали. Что ж, обычные дела. Нас с тобою на***ли…[5]

Разменялись мы в Токмаке хорошо, в итоге счет шел один к пяти, то есть на одного нашего убитого бойца приходилось пять вражеских «двухсотых», на одного нашего «трехсотого» приходилось пять украинских раненых. Одной только вражеской техники за эти две недели сожгли около пятидесяти единиц. Перед нашими позициями застыли навсегда остовы сгоревших танков, БМП, БТРов, «бардаков», «мотолыг», западных бронетранспортеров М-113, М-117, «брэдли», «страйкеров», «хамви» и еще много разных других, которые я даже и назвать-то не могу, потому что после попадания в них снаряда ПТУРа и детонации боекомплекта внутри не всегда можно их опознать.

За две недели боев наш батальон вынес с поля боя вражескую механизированную бригаду, которая потеряла свыше пятидесяти процентов личного состава. Эту бригаду отвели в тыл на перегруппировку и отдых, а против нас бросили свеженькое подразделение, полностью укомплектованное иностранными наемниками. Эти «дикие гуси» нас и добили. Ну а чего не добить, если у нас в строю на тот момент осталось всего двадцать процентов от полноценного штата.

Но все это было несколько дней назад, а сейчас мне надо принять какое-то решение, найти выход из безвыходной ситуации. Придумать что-то такое, чтобы, как говорится, и рыбу съесть, и на пальму влезть!

Я лежал на нарах и смотрел в потолок, размышляя, какое решение мне принять. Скоро рассвет, и надо дать следователю какой-то ответ. Просто так соглашаться на условия следствия не хотелось. Жаль было терять батальон. Не хотелось, чтобы наша «Десятка» канула в Лету и последним воспоминанием о нашем батальоне стало то, что мы бесславно и трусливо оставили свои позиции.