Задача первая: учиться! (СИ)

— Наши, конечно, от неё откажутся, будут ненавидеть и игнорировать, но вот таких оскорблений, как сегодня, не допустят, потому что это верная смерть. Любой оборотень за такое на дуэль вызовет и в гроб уложит, по частям.

— То есть с меткой мне было бы проще?

— Нет, сложнее. В открытую оскорбить бы не имели права, но ела бы ты отдельно и помои, спала бы в подвале. Твои условия жизни были бы невыносимыми, но при этом вряд ли имели бы конкретный источник. Никаких кругов, никаких личных контактов, полная и тотальная изоляция и игра на уничтожение.

— Но почему?

— Потому что есть в обществе правило, и горе тем, кто его нарушил. Даже если оно древне́е, чем пирамиды. Потому что самому обществу не на чем стоять, кроме как на своде своих этических законов. Нет у ведьмачьего племени ни цели, ни угрозы, ни глобальной идеи, отсюда разброд и шатание. У нас даже лидера приличного нет, — горестно вздохнула Надежда, а я глубоко задумалась о том, что их общество гораздо более многогранное, чем мне представлялось вначале.

— А оборотни? Мне говорили, что представят какую-то статистику, информацию про отношения с ними… Но пока ничего. Я думала, что меня будут отговаривать от этой связи, но пока что я слышу лишь оскорбления, которые имеют только обратный эффект.

— Потому что пока что у тебя здесь нет значимых связей. Например, для остальных есть запрет общаться с ведьмой с меткой. Вот какое для тебя сейчас это имеет значение? А подружишься с кем-то, может и повесомее будет аргумент. Опять же, время льёт воду на нашу мельницу, оборотни ревнивы до одури, скоро у твоего благоверного начнут шалить нервишки, и он покажет себя с той стороны, которая тебе не понравится. Вот тогда, когда ты будешь готова услышать, тебе и расскажут самое неприятное. Ты девочка молодая, сильная, в тебе, конечно, заинтересованы.

— А почему тогда вы сейчас это рассказываете?

— Не люблю участвовать в психологических играх с детьми. Не обижайся, Лейла, но вы все для меня дети. Даже Тимея, хоть и мнит она себя взрослой опытной ведьмой. А присмотрись повнимательнее: как есть девчонка, которая пытается всему миру доказать, что её есть за что любить. Проблема нашего племени — в отсутствии любви. Даже то немногое сакральное, что есть у каждого вида, а именно материнскую любовь — и ту испоганили. Здесь тебе скажут от кого, сколько и когда рожать. А тяжело любить ребёнка, к которому тебя принудили. А потом недолюбленные дети вырастают в не умеющих любить взрослых, и цикл повторяется. Девочки отцов почти не видят, даже если на их голову потом сваливаются отношения, то они совершенно не знают, что в них делать. Ведьмаки и ведьмы влюбляются, обжигаются, ожесточаются друг к другу, и так раз за разом. Но нас, женщин, глубинный инстинкт и потребность быть любимой всё равно толкает в эти объятия снова и снова. Посмотри на историю, ведьмаков всегда было мало, но семьи раньше были. И пары были. А сейчас? Они отдельно, мы отдельно. Даже фамилии уже по женскому и мужскому роду стали разные брать.

— Значит, об этом нужно говорить, разве нет?

— Я пытаюсь, только мало кто меня хочет слушать. Вот, преподавать пробую на старости лет. Есть такой возраст после которого хочется других поучать.

— А почему тут, а не в Питере?

— Там больше человечности. Есть ведьмы из смешанных браков, есть вообще из людей. А здесь школа для богатых, считай, родовитых, тут те, до кого сложнее достучаться.

— Интересно, почему меня не отправили в Питер? Разве не было бы логичнее?

— Протокол. Выявленная ведьма высокого ранга проходит обучение очно в ближайшей школе. Можно сказать, что тебе не повезло. Если бы выявили в Москве, то училась бы в Питере.

— Надежда, спасибо вам. Мне кажется, что вы первая ведьма, которая со мной так поговорила. По-человечески.

— Не за что, девочка. Кто ещё послушает старуху, которой осталось жить полтора понедельника?

— Да бросьте вы! Вы совсем не выглядите старой! — улыбнулась я.

— И на это уходит большая часть моих немалых сил. Не могу я видеть в зеркале старуху, она навевает на меня мысли о смерти, а мы, целители, и так с ней слишком часто видимся.

— А ваши дети? Вы общаетесь?

— Почти со всеми. У меня уже и праправнучки есть. Вижусь с ними, а две тут учатся, совсем молоденькие. Это тоже одна из причин быть именно здесь. Приглядываю как могу. Но только я для них не авторитет. Я же так и не освоила ни компьютер, ни смартфон. Живу по старинке, аппарат у меня телефонный дома стоит. А правнучки думают: чего бабку слушать, если у неё даже карточки банковской нет? Что она в современной жизни понимает?

— А как же вы практикуете, сейчас же всё у врачей в электронном виде? И истории болезни, и медикаменты…