Задолго до Истмата

С купцами первой сотни разбирался лично Ростислав Алексеевич. Не влезая в их дела, он по-отечески пожурил почтенных «гостей», добродушно указывая на недостатки в сфере «малого и среднего бизнеса». Специально для этой встречи он прочитал несколько глав из Российского законодательства двадцатого века и, в частности, несколько стенограмм выступлений Ирины Хакамады, переведенных на доступный и современный язык. Купцы недовольно галдели и ворчали, жалуясь на мздоимцев и произвол дьяков Хлебного приказа и приказа Счетных дел. Многие недоверчиво смотрели на нового главу кабинета министров, ухмыляясь в окладистые бороды. По Белой палате — главной резиденции премьер-министра — гулял густой чесночный запах вперемешку с духом выделанной овчины от новых тулупов купеческой братии. Морщась от чесночного перегара, Ростислав Алексеевич говорил с «бизнесменами» за грядущие перспективы малого и среднего бизнеса.

Один из купцов, низенький угрюмый старовер по имени Павел Звенько, возмущался церковными поборами с тех, кто не признавал реформы патриарха Никона 1653—1654 годов и ущемлением купеческих прав.

— Хорошо! — сказал Ростислав Алексеевич. — Если я тебе, Павел Аввакумович, пообещаю, что с сегодняшнего дня поборы прекратятся, то ты мне не поверишь. Согласен?

Польщенный купец кивнул.

— Так вот! Поборы прекратятся, но не сегодня. И не завтра. — Премьер-министр обвел купцов орлиным оком и закончил: — Но по прошествии месяца вы сами увидите перемены в отношении к староверам. Согласны подождать?

По рядам купечества пронесся одобрительный гул. Каманин что-то пометил в своем ежедневнике. Купцы, привыкшие к присутствию около светлого лица из Думы трех-четырех дьяков, были безмерно удивлены таким ходом встречи. Чтобы министр да сам что-то записывал? Ох неспроста все это...

— Нет, братцы! — шептал в заднем ряду Ивашка Калиткин, купчина из Нижнего Новгорода. — Министер-то не прост! Вот как! Где, спрашивается, писцы? Где эти чернильные рожи?

— В чем дело, Иван Кондратович? — внезапно спросил премьер-министр. — Чем вы там недовольны? Что министр сам пишет? Так вы тут, батенька, обленились! Митрополитов дьяконы под руки поссать водят, а бояре шубу на себе застегнуть не могут по причине чрева! Что я, похож на толстого увальня из Думы?

Калиткин с перепугу едва не замочил портки. Но, уразумев, что боярин шутить изволят, первым захохотал. От души, как может хохотать человек, только что избавившийся от смертельной опасности. Заколыхались остальные бороды, раскрылись рты, демонстрируя убогое состояние зубов и выпуская клубы чесночного аромата.

Много на Руси едят чесноку. Вещь это полезная для здоровья, введена в культуру в Средней и Юго-Западной Азии за несколько тысячелетий до нашей эры, возделывается с библейских времен народами Египта и Апеннинского полуострова. В Европу попал в средние века, а в Россию завезен из Византии. Головки этого пахучего растения содержат белки, витамин С, минеральные соли и биологические вещества, подавляющие развитие микроорганизмов. За короткое время стал пряностью номер один в России и панацеей от всякого рода инфекций. Но у этого замечательного во всех смыслах растения имеется один существенный недостаток — запах. Недаром, по древнему поверью, чеснок является средством для отпугивания нечистой силы — злых духов, чертей и зомби.

Премьер-министр никогда не принадлежал ни к одной категории из этого списка, но вскоре посочувствовал нечистикам, ибо запах в Белой палате становился воистину невыносимым. Решил, что как только в подвалах детинца установят атомный генератор, он немедленно подаст заявку на установку в Белой палате кондиционеров и озонаторов. А пока только мысленно пожелал расходившемуся собранию не злоупотреблять народным противоинфекционным средством. Надежды на плодотворное сотрудничество с купечеством после встречи значительно окрепли.

С разбойниками разбирался сам полковник. Хоть и уговаривал его князь-кесарь не марать белы ручки о подобную мразь, но все же Андрей Константинович татями и душегубами занимался лично. Напрочь отвергнув саму идею пыток, которые не ломали волю душегуба, а лишь вгоняли его в злобу, полковник обратился к химии двадцатого века: скополамину, пентоналу натрия и атропину. Он рассуждал, что психология преступников века семнадцатого весьма близка психологии шкодливого кота: чем больше его гоняют, тем упорнее он продолжает гадить.

Нет. Дремучего и заросшего бородой атамана Митрофана Большова встретил добродушный фельдшер Паша Никифоров. Рядом в кресле сидел полковник Волков. В самом углу едва дышало тучное тело князя-кесаря.

— Может, чайку? — угодливо изгибаясь, поинтересовался Паша.

— Отчаивается человек от вашего чаю. Сами пейте! — буркнул бородач, недобро поглядывая на присутствующих.

Полковник встал.

— Ну что же ты, Павел, такого молодца чаем каким-то смущаешь! Водочки не желаете чарку, Митрофан Михайлович?

— Водки выпью! — отрывисто проговорил атаман. — Авось отравлена!