Задорная мандаринка

Понимаю, что от меня ждут, что я встану и пойду к проектору, наглядно показывая результаты работы компании, но сделать это не в силах. Собираю остатки разума и силы воли, чтобы выглядеть адекватно и выдаю:

— С вашего позволения, я останусь сидеть, не очень хорошо себя чувствую.

Ловлю на себе странные взгляды, перемещающиеся от моего лица на руки, которыми я нервно барабаню по столу.

— Что ж, если это действительно так, предоставьте сведения и можете быть свободны. — Сухо говорит генеральный. Уволит, точно уволит. А когда увидит шишку в моих штанах — еще и рекомендаций лишит!

За несколько минут прохожусь по основным показателям. Подробнее останавливаюсь на подросших показателях и EBITDA, пытаясь ногой усмирить рвущегося наружу зверька.

Отчёт выходит скомканным и нервным, что, уверен, все замечают, но положительные показатели спасают меня от углубленных вопросов со стороны руководства. Главный вопрос, который меня волнует — посмотрит ли Штерн на то, какой я специалист, если я себя дискредитирую? Всем известно, какой он поборник морали.

По окончанию доклада, звучит зловещее:

— Свободны.

И не придумав ничего лучше, хватаю папку с распечатками и прикрываясь ими, скорым шагом направляюсь к выходу. Именно в этот момент двери открываются и входит секретарь Штерна — царица всея офиса — Нина Витальевна, по совместительству, сожительница последнего. В ее руках поднос с напитками, который она едва не роняет, завидев меня в "боевом" настроении, которое ей открылось, стоило мне придержать дверь.

Ну все, мне конец. К концу дня все контора будет знать об этом инциденте. Пора подыскивать новое место работы.

Возвращаюсь в кабинет, сажусь в кресло и шиплю на дружка: какого фига, мелкий? Оттягивают его рукой, поправляя, на что он начинает пульсировать как бешеный. Откидываюсь на спинку, закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, чтобы утихомирить некстати взбунтовавшегося друга.

Но ни через 10 минут, ни через полчаса ситуация не меняется. Возможно ли это из-за хламидий? Лезу в телефон, забивая в поисковик симптомы болезни. Пробираюсь сквозь однотипную информацию и понимаю — не то. Забиваю другой вопрос: почему долго стоит? И от ужасающих статей впадаю в панику.

Снова звонит мама, но не до нее сейчас. Хотя мы не часто созваниваемся среди недели, и, если она звонит, значит есть срочное дело. Но, серьезно, не до того, мам, прости. Сбрасываю очередной вызов и погружаюсь в невеселые мысли. Если он не спадет в ближайшее время — надо ехать к врачу.

Дышу глубоко, отгоняя мрачные мысли и настраиваясь на позитивный исход. Все нормально. Все будет хорошо. Просто организм молодой, изголодавшийся, не более! Именно в этот момент взгляд натыкается на стаканчик кофе, заботливо оставленный с утра на столе. Возможно ли?

Набираю по внутреннему номеру Кононову.

— Свободна сейчас?

— Да, — сексуально растягивает она.

— Зайди ко мне. — Прошу спокойно, в сам еле сдерживаюсь, чтобы не начать вытрясать из нее правду.

Спустя пару минут слышу стук каблуков, приближающийся к моему кабинету. Блондинка входит эффектно, пропуская вперёд сначала свои выдающиеся достоинства, кокетливо перебрасывая волосы за спину и ослепительно улыбаясь. Хороша, нечего сказать. Но виновна ли? По мере приближения ко мне, ее взгляд становится все недоуменнее.

— Ничего не хочешь мне сказать? — смотрю сурово, пытаясь прочесть по ее мимике ответ.

— Тебе идёт? — скорее спрашивает, чем убеждает.

— Что идёт? — раздражаюсь я.

— Волосы. — Тычет она пальцем. — Интересно смотрится…Это смывается?

Таращусь на нее, как на дуру, а она на мои волосы. Беру смартфон и включив фронталку смотрю на свои неравномерно окрашенные зеленые пряди.

— Что за хрень?! — ору я.

Кладу телефон и пытаюсь дышать глубоко. Как это могло произойти? Когда? Ко мне ночью кто-то прокрался и выкрасил волосы зеленкой? Я перепутал шампунь с краской? Одна идея бредовее другой. Не удивительно, что все так пялились, а Штерн вообще отослал…

Окей. Ильюх, соберись, решаем проблемы постепенно.

— Я скучала, — мурлычет Кононова, замечая, что первый гнев спал.

— Я не об этом хотел поговорить.

— А, ты о письме… ну, это же лечится, да? — смотрит своими голубыми глазами, надувая губки. Точно кукла.

— О кофе. — приподнимаю бровь.

— Хочешь кофе? — не понимает она.

— Насть, мы ж вроде взрослые люди, давай поговорим откровенно. Хочешь, чтобы я замолвил слово о тебе перед комиссией по подбору?

Взгляд блондинки из заигрывающего вмиг превращается в хищный.

— Допустим. — Осторожно произносит она.

Я отодвигаю кресло от стола, чтобы ей был хорошо виден стояк и спрашиваю:

— Поэтому?

— Прямо здесь? — удивляется Кононова.

— Ну, ты же этого добивалась? — не оставляю попыток добиться четкого ответа, но каким-то образом она от него уходит.

— Ну, если ты этого хочешь, — пожимает она плечами и встает с места. Грациозно подходит ко мне и садится прямо на колени. — Не ожидала от Вас, Илья Геннадьевич. Думала Вы другой. — Шепчет в ухо, едва касаясь мочки губами.

Э, дружище, не надо реагировать, фу, кака. Отодвигаю ее от себя. И смотря прямо в глаза, выпытываю:

— Так ты мне что-то подсыпала в кофе?