Задорная мандаринка

— Тебе это понравится, урод! — тычет он в экран, на котором весьма провокационная картинка с рыжей в главной роли. — Разумовская та ещё шлюха! Этой фотографии неделя. Приползла ко мне, хотела вернуться, просила трахнуть ее. Я и трахнул!

Глаза застилает красная пелена, и я пинаю его со всей дури по ноге. Оборачиваюсь на Мандаринку, но она — само спокойствие, смотрит на этого идиота, как на конченного.

— Не было ничего? — спрашиваю я так, скорее для собственного успокоения.

— Пфф! Конечно не было! — закатывает глаза.

Мог бы усомниться, потому что фотография весьма грязного содержания, и на ней явно рыжая, но чувствую, знаю, что она говорит правду.

Ещё раз пинаю задрота. Отец, все это время с каменным лицом стоящий недалеко от нас говорит:

— Поехали уже, мама ждёт.

— И это все, что ты хочешь мне сказать? — удивляюсь.

— На камеры вы не попали, радуйся. — Добавляет он. А я смеюсь. В этом весь он — хладнокровие и расчет. Проверил, что сын не светится на камеры возле участка и норм. А то, что я человека бил, так это мелочи!

Усаживаю Мандаринку на переднее сидение, поправляя на ней шапку, которая успела съехать на бок, и завожу двигатель.

— Ну, а теперь рассказывай все по порядку. — Говорю я ей.

Она пускается в повествование о том, как прошел разговор с недавней незванной гостьей, о звонке Живило, его идиотском шантаже, темных делишках и всем говне, которое просочилось из него под давлением.

— Мандаринка, вот ты почему мне сразу не сказала о его звонке? — злюсь на нее, не доверяет мне.

— Хромов, вот ты сам как думаешь?

— Потому что взрослая и самостоятельная женщина и все можешь решить сама? — горько усмехаюсь я.

— Нет, Хромов, потому, что дура.

Смотрю на нее искоса. Улыбается. На заднем сидении батя тихо ржёт. Переплетаю с ней пальцы и до конца поездки руку не отпускаю. Отец выбирается первым, мы немного задерживаемся. Наклоняюсь к ней, целую в нос и шепчу:

— Больше так не будешь?

— Больше так не буду. — Шепчет в ответ.

И хотя я не верю ей ни на грамм, сжимаю в объятиях и страстно целую.

— Пошли, впереди знакомство с мамой. Готовься, Мандаринка, готовься. Вот, где тебя ждёт настоящий стресс!

Глава 37. Белое платье, белая фата…

Инна.

Как это могло произойти? Ну, просто, как???

Я стою напротив огромного зеркала, с ног до головы завернутая в блестящую серо-белую ткань, уродливо расшитую дешёвым бисером и искусственными камнями, а мне на голову водружают корону с фатой. Короткой, торчащей в разные стороны, безобразной.

Я смотрю на свой несчастный взгляд в зеркале и вымученную улыбку, и не могу поверить, что делаю это. А ведь все неплохо начиналось! Хотя, кого я обманываю…

Я, как примерная девочка, собиралась на встречу с Живило-мудило, не забыв, что после иду знакомиться с родителями Хромова. Поэтому надела все самое прилично-нарядно-удобное, что у меня было. Черное платье свободного покроя, ага, то самое, с "изюминкой" на спине и теплые шерстяные колготаны. Колготаны, правда были только не очень приличного зелёного цвета, но, в принципе, гармонично смотрелись с нарядом, а волосы так вообще подчеркивали! А что, пусть сразу видят, что я креативная.

То, что колготки не совсем уцелели от столкновения с Живило, когда я била его ногами, я узнала только, когда переступила порог отчего дома Хромова и сняла сапоги. Живописная дыра, из которой выглядывал большой палец с ярко-малиновый лаком, была заметна, наверное, и с луны. Мама Ильи посмотрела на мои ноги со снисхождением и тут же выдала мне огромные плюшевые тапочки с ушками зайца, под цвет колготок. "Стебется" — подумала я тогда и покраснела как помидор от неловкости.

Напялила их себе на ноги, собрала все мысли в одно отделение мозга, хотя у меня итак, только одно и функционирует, чего уж там, и уверенно выпалила:

— Добро пожаловать!

Тут же над ухом услышала похрюкивание скота. Что ляпнула что-то не то, от волнения, поняла не сразу. Черт!

— Я имела ввиду: приятно познакомиться! — с еще большим энтузиазмом произнесла я.

— Нам тоже, нам тоже, — тихо посмеиваясь, удалялся по коридору Геннадий Владимирович, с которым знакомство произошло ранее в отделении полиции. Боже, он, наверное, меня ненавидит. Но ведь есть шанс ещё спасти положение с матерью Ильи!

— Инночка, — тепло произнесла она. — Проходите, проходите за стол.

— Подождите. — Серьезно сказала я и полезла в свою огромную сумку за подарком для будущей…эээ, не будем так далеко загадывать, для Людмилы Васильевны.

Рылась долго. Подарок не очень большой, а сумка по-настоящему безразмерная, такая, которая еще не баул торгашей, но уже из разряда "поместится пару бутылок винишка". А после столкновения с Живило содержимое знатно перемешалось внутри. Только бы оно было цело. Только бы цело!