Задверье

Она обо всем забыла: забыла о Ричарде, стоявшем на четвереньках в грязи, о маркизе с его глупым арбалетом, о Подмирье и о Над-Лондоне. Она была в упоении, в экстазе, который перенес ее в иное измерение, в совершенный блистающий мир, ради которого она жила. В этом мире существовали только двое: Охотник и Зверь.

И Зверь тоже это понял. Истинные, достойные противники: тот, кто охотится, и тот, на кого охотятся. И кто тут кто, который из них который, покажет только время. Время – и танец смерти.

Зверь напал.

Охотник выжидала, и выжидала, и выжидала… пока не увидела, как капает у него из пасти слюна, когда он пригнул голову ниже, и мгновение спустя нанесла удар. Но уже чувствуя, как вонзается в шкуру наконечник, поняла, что на долю секунды опоздала, и копье выпало из ее онемевших рук, а бивень острее самой острой бритвы пропорол ей бок.

И, падая под чудовищную тушу, падая в жидкую грязь, почувствовала, как под его копытами ломаются, давятся ее рука, бедро, ребра. А потом Зверь пропал, исчез назад в темноту. Все кончено. Танец станцован.

Мистер Круп ни за что бы не признался, какое испытал облегчение, когда они наконец вышли из лабиринта. Но они с мистером Вандермаром преодолели его целыми и невредимыми, и их добыча тоже. Перед ними предстала голая скала, в которой темнели двойные двери, и в правой блестело в небольшом углублении овальное зеркало.

Мистер Круп грязной рукой коснулся зеркала.

От его прикосновения поверхность затуманилась, пошла на мгновение рябью, помутнела и забурлила, как котелок с кипящей ртутью, и наконец прояснилась. Из зеркала на них взглянуло лицо ангела Ислингтона.

– Доброе утро, сэр, – сказал, откашлявшись, мистер Круп. – Это мы, а с нами – юная леди, за которой вы нас послали.

– А ключ? – Мягкий голос ангела, казалось, звучал со всех сторон.

– Висит на ее лебединой шее, – ответствовал мистер Круп несколько тревожнее, чем намеревался.

– Тогда входите, – разрешил ангел. Тут дверь отворилась, и они вошли.

Все произошло слишком быстро. Зверь возник из темноты, Охотник схватила копье, чудище бросилось на нее и снова исчезло во мраке.

Ричард напряг слух, не донесет ли эхо отдаленный рык. Но не услышал ничего, кроме кап-кап-капанья воды и пронзительного, сводящего с ума жужжания комаров. Охотник лежала на спине. Одна рука у нее была вывернута под странным углом. Ричард пополз к ней по слизи.

– Охотник? – шепотом позвал он. – Ты меня слышишь?

Тишина грозила затянуться, потом ему ответил шепот такой слабый, что на мгновение показалось: это только игра его воображения.

– Да.

Маркиз все еще был довольно далеко – застыл как вкопанный у стены в нескольких ярдах от них. Теперь и он негромко произнес:

– Ричард, оставайся на месте. Чудовище просто затаилось и выжидает. Зверь вернется.

Пропустив предостережение мимо ушей, Ричард снова окликнул Охотника.

– Ты… – Он помешкал. Глупо говорить такое, но он все равно это сказал: – С тобой все будет в порядке?

Тут она рассмеялась, от чего на губах запузырилась кровь, и едва заметно покачала головой.

– Тут, в Подмирье, есть какие-нибудь врачи? – спросил он маркиза. – Хотя бы санитары?

– М-м-м… В том смысле, как ты их себе представляешь, – нет. У нас есть целители, несколько лекарей и костоправов…

Тут Охотник закашлялась и поморщилась. Из угла рта у нее поползла струйка ярко-красной крови. Маркиз подошел чуть ближе.

– Ты свою жизнь где-нибудь прячешь, Охотник? – спросил он.

– Я охочусь, – пренебрежительно прошептала она. – Мы такого не жалуем… – Она с усилием втянула в легкие воздух, потом выдохнула, будто даже такая простая задача становилась ей не по силам. – Ты когда-нибудь сражался копьем, Ричард?

– Нет.

– Возьми его, – прошептала она.

– Но…

– Сейчас же! – Голос у нее был тихий, но настойчивый. – Подбери из грязи. Возьми за тупой конец.

Ричард подобрал упавшее копье. Взял за тупой конец.

– Ну, это я и сам бы сообразил.

– Знаю. – По ее лицу скользнула тень улыбки.

– Послушай, – сказал Ричард, не в первый уже раз чувствуя себя единственным нормальным человеком в этом сумасшедшем доме. – Нам нужно затаиться. Может быть, тварь уйдет. А мы попытаемся найти для тебя доктора.

И не в первый раз человек, с которым он говорил, не обращал на его слова решительно никакого внимания.

– Я совершила дурной поступок, Ричард Мейхью, – печально прошептала она. – Очень дурной. Потому что мне слишком уж хотелось стать тем, кто убьет Зверя. Потому что мне нужно было копье.

А потом – вопреки всей вероятности и законам физического мира – она начала подниматься. Ричард даже не представлял себе, насколько ей тяжело, как не мог вообразить себе, какая ее терзает боль. Правая рука у нее бесполезно висела, через разорванную кожу жутковато торчал белый обломок кости. Из раны в боку лилась кровь. Сама ее грудная клетка выглядела… не так, как положено.

– Не смей! – тщетно зашипел он. – Ляг обратно.

Левой рукой она вытащила у себя из-за пояса нож и, переложив его в правую, сомкнула на нем пальцы Ричарда.

– Я совершила дурной поступок, – повторила она. – Теперь я заглажу свою вину.