Задверье

С шорохом и шипением раздвинулись двери. Вагон был полон мертвецов. Людей всех видов и мастей, которые все до единого были однозначно и несомненно мертвы. Тут были свежие трупы с рваными ранами на горле и пулевыми отверстиями на виске. Тут были старые, высохшие тела. За петли у верхнего поручня держались опутанные паутиной кадавры, а на сиденьях покачивались осклизлые разлагающиеся останки. И все они, насколько мог судить Ричард, нашли смерть от собственной руки. Тут были трупы мужчин и трупы женщин. Ричарду подумалось, что некоторые лица он видел – на плакатах и листовках, пришпиленных к длинной стене. Но он уже не мог вспомнить, где это было, когда это было. В вагоне пахло, как пахнет, наверное, в морге под конец долгого летнего дня, утром которого холодильное оборудование окончательно отказало.

Ричард уже понятия не имел, где находится, что правда, а что нет, уже не знал, храбро поступил или струсил, безумен он или в здравом уме.

Но знал, каков его следующий шаг.

И решительно вошел в вагон. В это мгновение свет погас.

Болты отодвинули. Два громких удара эхом пронеслись по комнате. Дверь в маленькую часовню распахнулась от толчка, и из коридора в нее ударил свет лампы.

Помещеньице было маленькое, с высоким сводчатым потолком. С потолка на длинном шнуре свисал серебряный ключ, который от порыва ветра, поднятого хлопнувшей дверью, закачался взад-вперед, закрутился медленно сперва в одну, потом в другую сторону.

Настоятель оперся на руку брата Фулигина, и вместе они вступили в часовню. Здесь настоятель отпустил руку монаха и негромко произнес:

– Забери тело, брат Фулигин.

– Но… Но, отец…

– В чем дело?

Брат Фулигин опустился на одно колено. По еле слышному шороху настоятель определил, что его пальцы сейчас шарят по ткани и коже.

– Он не мертв.

Настоятель вздохнул. Он знал, что грешно даже помыслить такое, но искренне чувствовал, что Силы проявляют милосердия чуть больше, если испытуемый умирает сразу. А так было много хуже.

– Один из этих, а? – сказал он. – Что ж, будем ухаживать за несчастным существом, пока наградой ему не станет вечный покой. Отведи его в лазарет.

Но тут слабый голос очень тихо, но твердо произнес:

– Я не… не несчастное существо…

Настоятель услышал, как кто-то встает, услышал, как резко, со свистом втягивает в себя воздух брат Фулигин.

– Я… мне кажется, я выдержал, – неуверенно сказал голос Ричарда Мейхью. – Если только это не продолжение испытания.

– Нет, сын мой, – отозвался настоятель. И в голосе его прозвучало что-то, что могло быть благоговением, а могло быть и сожалением.

Повисла тишина.

– Я… я, пожалуй, выпил бы чашку чаю, если вы не против, – попросил Ричард.

– Ну конечно, – отозвался настоятель. – Прошу за мной.

Ричард воззрился на старика. Настоятеля била дрожь. Выцветшие сизо-голубые глаза смотрели в никуда. Он как будто радовался, что Ричард остался в живых, и все же…

– Прошу прощения, сэр, – ворвался в мысли Ричарда почтительный голос брата Фулигина. – Не забудьте свой ключ.

– Ах. Да. Спасибо.

Про ключ он забыл. Подняв руку, он сомкнул пальцы на серебряном ключе, медленно вращавшемся на шнуре. Ричард потянул, и шнур легко разорвался.

Ричард разомкнул пальцы – с ладони на него смотрел ключ.

– Клянусь моими кривыми зубами! – воскликнул вдруг, что-то вспомнив, Ричард и вопросил: – Да кто же я такой?

Ключ он убрал в карман, туда, где лежала маленькая кварцевая бусина, и вслед за монахами покинул часовню.

Туман начал редеть. Охотник была этому только рада, поскольку теперь не сомневалась, что, если возникнет необходимость, сумеет увести леди д'Верь из логова Чернецов совершенно невредимой, а сама – убраться лишь с незначительными поверхностными ранами.

За мостом зашевелились тени.

– Что-то происходит, – сказала вполголоса Охотник. – Приготовься бежать.

Чернецы расступились.

Из тумана, бок о бок с дряхлым настоятелем, вышел и стал подниматься на мост надмирец Ричард Мейхью. И выглядел он… по-иному… Охотник критически в него вгляделась, пытаясь определить, что изменилось. Центр равновесия у него сместился вниз, тело лучше сбалансировано. Нет… Тут нечто большее. Он выглядит… Не таким ребяческим. Он выглядит так, будто начал взрослеть.

– Еще жив? – спросила Охотник.

Он кивнул. Запустил руку в карман и достал оттуда серебряный ключ. Его он бросил д'Вери, которая, поймав ключ, кинулась ему на шею, сжала так сильно, как только могла.

Потом д'Верь отпустила Ричарда и подбежала к настоятелю.

– Даже не могу вам сказать, сколько это для нас значит! – воскликнула она.

Старик улыбнулся слабо, но любезно.

– Да пребудут с вами Темпль и Арч в вашем пути по Подмирью, – благословил он.

Д'Верь присела перед ним в реверансе, а потом, сжимая в кулачке ключ, вернулась к Ричарду и Охотнику.

Три путника спустились с моста и ушли.

Чернецы стояли на своей стороне, пока путники не скрылись из виду за старым туманом мира под миром.

– Мы утратили ключ, – сказал настоятель окружающей его братии или, быть может, себе самому. – Господи, помоги всем нам.

Глава тринадцатая