Заэкранье (СИ)

Очередь хлестнула опрометчиво сгрудившихся у лежащего гитлеровцев.

Кровь брызнула на лицо Ростика. Капли смешались со слезами.

Рядом, с изумлением на лице осел автоматчик.

Ростик, сдирая колени о кирпичную крошку, на четвереньках рванулся и выдрал оружие.

Когда подоспел спаситель , он остервенело колотил автоматом как простой железкой смертельно раненого, но всё ещё шевелившегося пулеметчика. Колотил так, что превратил лицо в фарш.

красноармеец еле оттащил. Ростик рычал и всё рвался продолжить. Напоследок извернулся и лягнул гада со всей дури. И зашипел от боли в ушибленном пальце ноги. Запрыгал на здоровой.

Так проникновенно он никогда не матерился!

Кое-как успокоился. боец осуждающе качает головой: — Они же фашисты, изверги. Небось видал, как оне измываются над нашими бабами, детками, стариками... А ты же наш, хоть и псих - сплюнул и принялся споро собирать документы и оружие захватчиков.

Походил у мотоцикла, словно лис у курятника, с завистью глядя на пулемет:

— Снять бы, да не дотащу всё...

— А чего тащить. Довезем, - погладил Ростик мотоцикл по баку, словно породистого коня.

— А умеешь? - с надеждой вскинул загоревшиеся глаза боец.

— Хм, - хищно усмехается Ростик. И туманно добавляет: — Дерьмо вопрос. Тебя как зовут-то? Меня Ростислав.

— Филимон, - скрепили знакомство мужским рукопожатием.

Машина сильно напоминает "Днепр". На котором когда-то в деревне разрешал кататься дед. Рычаги, ручки и педали управления имеют необычный вид. Но расположены почти все на привычных местах.

Брезгливо пошарил по карманам убитого водителя. В одном оказалась тяжелая баночка из-под леденцов и Ростик механически сунул её в трико. Ключ нашелся во втором. Мотоцикл завелся "с полоборота". Видно к нему гитлеровец относился с хваленой немецкой педантичностью.

Быстро закидали оружие.

— А ты в этих тряпочных тапках поедешь? - ткнул Филимон заскорузлым пальцем на ноги попутчика. Тот опешил: "Как же он забыл?!"

— А что делать?

— Да с фрица подходящие сними. Да не кривись так, — прикрикнул, - Иначе, сам понимаешь, враз ноги раскровенишь.

Пришлось наспех переобуваться. Сапоги противно потные. Но зато тапки прекрасно влезли за широкие, пусть и коротковатые голенища.

Со второго раза тронулись - пришлось приноравливаться к незнакомой технике. Но к кустам Ростик подкатил уже с некой лихостью.

Все лишнее затолкали в багажник коляски. "Максимку" угнездили промеж нею и мотоциклом.

Филимон с явным удовольствием утвердился за трофейным пулеметом: "Поехали! А то, неровен час, немчура сюда нагрянет. Стреляли ж таки", - пояснил смущенно.

Ехали недолго. красноармеец показывал дорогу. Километра через 3, у поросшего кустарником оврага остановились.

Филимон как-то по-особому свистнул. Тут оказалось около 30 бойцов. Пулеметам и мотоциклу обрадовались. А более них запасам еды в багажнике и ранцах.

На Ростика очень серьёзно глядела девочка. Лет 5-ти. Он никак не мог понять, что его беспокоит.

Девочка как девочка. Правой ручонкой крепко прижимает к себе тряпичную куклу. Словно боится что отберут. А указательный пальчик левой во рту. Так часто делают дети. "Но вот не часто они на костылях", наконец осознал парень.

Не настоящий костыль даже, а так, палка с развилкой под мышкой. У девочки выше колена нет ножки.

Ростик, понимая глупость своего поступка протянул малышке шоколадку из ранца мотоциклиста. Девочка, не выпуская куклу, доверчиво подала левую ладошку.

Подошла девушка-санинструктор, с укоризной взглянула на угощавшего. А к девочке обратилась с материнской лаской: "Глаша, сначала покушать надо супчика, а шоколадочку потом. Ладно?" Девочка согласно склонила головку , отдала сладость.

— А что с ней? - кивнул Ростик на девочку, отойдя с медичкой.

— Немцы расстреливали, - устало ответила та.

— Как немцы?! Она же не солдат!

— А так, - зло бросила девушка, обдав его огненным взглядом, - Из пулемета. Там, откуда вы с Филей приехали был детский санаторий. Ребятишек стали эвакуировать, а тут фашистские самолеты. Так в поле их летчики начали охоту.

Воспитатели, шоферы с машин пытались укрывать малышей. А эти охотились за детьми. Как грачи за цыплятами. Три летчика, и друг перед дружкой. Глаше вот ножку отстрелили, когда она за оброненой куклой нагнулась. А Петьке, - она кивнула куда-то в сторону, - руку. Эти двое только и остались, — бесцветным голосом закончила девушка.

У Ростика перехватило горло. А скулы затвердели так, что казалось кожа сейчас лопнет от напряжения. В глазах помутилось и он с досадой понял, что это помимо его воли навернулись слезы. Чтобы скрыть смущение отвернулся.

— Но это же дети! Неужели они не видели, глухо проговорил он.

— Это для нас они дети. А для них... - девушка махнула в сторону заходящего солнца. — Ты пойми, парень, - подняла усталые карие глаза, - Гитлер вложил им в головы, что мы - не люди. Дикие звери. Или, скорее, вредные насекомые. Вроде саранчи. Или тараканов. Поэтому убивая нас они очищают Землю. А так как они-то люди, то почему бы не развлечься при охоте. Это фашизм, братишка...