Загадай желание!

– Двое. Ты можешь возвращаться домой, Натали, а мы с лордом Малкомом останемся здесь.

Мистер Картер кашлянул:

– Простите, миссис Бигалоу, но если мисс Уиттакер хочет остаться, я бы рекомендовал позволить ей это. Ее присутствие благотворно сказалось на девочке, да и Сара просила ее остаться, когда ей было очень плохо.

– Гм… – На лице няни появилось скептическое выражение. – В деревне уже и так ходят разные слухи, и мне бы не хотелось давать пищу для других. Я – няня Сары, а лорд Малком ее отец. Если мы с ней останемся, никто даже слова не скажет.

Натали упрямо вскинула голову:

– Я отказываюсь обсуждать подобную чепуху в такой момент. Я остаюсь, няня. Три пары рук лучше, чем две. Кроме того, я здесь не одна, со мной ты и миссис Хаббл, так что моей репутации ничто не грозит.

– Она права, миссис Бигалоу. – Глаза мистера Картера весело блеснули. – И вы должны выполнять все мои медицинские рекомендации.

Няня еще немного поворчала, но Малком улыбнулся, и Натали осталась.

Это была длинная ночь. Малком ни на секунду не отходил от Сары, за исключением тех моментов, когда ему требовалась передышка, а няня с Натали по очереди отдыхали возле постели. Большую часть времени Сара спала, тяжело дыша, однако время от времени, как и предупредил хирург, вела себя беспокойно. В три часа ночи, отдохнув немного, Натали пришла сменить няню. Лицо ее было серым от усталости. Натали она встретила на пороге комнаты.

– Как она? – тихо спросила Натали. Няня покачала головой.

– Скорее бы уж взошло солнце, – устало проворчала она. – В это время ночи болезнь всегда обостряется. – Она рассказала Натали, как давать девочке лекарство, и Натали, ободряюще сжав ей руку, отослала ее спать, ведь няня с трудом держалась на ногах.

Неслышно ступая, Натали подошла к кровати и заняла нянино место напротив Малкома. В изголовье кровати горела лампа. Абажур ее был наклонен так, чтобы свет не падал на лицо Сары. Она казалась такой маленькой и худенькой. У Натали сердце сжалось от боли, когда она бросила взгляд на лежавшую поверх одеяла сломанную руку ребенка, на которую хирург наложил шину.

Она взглянула на Малкома и не заметила в его лице никаких признаков усталости. Тело его было напряжено, брови нахмурены точно так же, как в полночь, когда Натали вышла из комнаты, чтобы отправиться спать. Видимо, почувствовав ее взгляд, он поднял голову, чуть улыбнулся, когда Натали осторожно опустилась на стул, и тихо произнес:

– Не бойтесь, Сара не проснется, она крепко спит. – И нахмурился еще больше. – Слишком крепко, на мой взгляд.

Натали внимательно взглянула на маленькое личико.

– Вроде бы она дышит спокойно, – прошептала она.

– Да, но ей снятся кошмары. – Лицо Малкома было в тени, однако Натали заметила в его глазах отчаяние, вовсе не вязавшееся с состоянием здоровья Сары. И внезапно Натали отчетливо ощутила: он испытывает ужас, а почему – понять не могла. – Опиум должен облегчить ее страдания, а не усилить, – хрипло прошептал Малком. – Я знаю Сару. Она бы предпочла не спать и испытывать боль, лишь бы не видеть кошмары.

– Она часто их видит?

– Не знаю. Боюсь, что да. Она стонет и что-то бормочет, но я не могу разобрать слов. Один раз она крикнула: «Птица!» – и попыталась привстать. Наверное, хотела полететь. – Он тяжело вздохнул, качая головой. – Неприятный был момент.

– Но она именно так и должна себя вести, – произнесла Натали, пытаясь его утешить. – Мистер Картер особо подчеркнул, что она может попытаться встать. Быть может, лекарство настолько притупило боль, что она ее больше не чувствует. Вы не должны расстраиваться из-за таких пустяков.

Он недовольно взглянул на нее.

– Пустяков? Вы же не знаете, что… – Он прервал себя на полуслове, взглянул на изможденное личико дочери и наконец закончил: – Вы не знаете ее так, как знаю я.

Натали была уверена, что он собирался сказать совсем другое.

– Я не могу вас заставить довериться мне, – тихо призналась она, – но мне бы очень этого хотелось.

Он порывисто поднял голову. Натали спокойно выдержала его взгляд.

– Наверное, у вас есть причины считать, что Саре часто снятся кошмары.

Она произнесла эту фразу утвердительным тоном, однако за ней скрывался вопрос. Атмосфера в комнате ощутимо изменилась. Наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием девочки: вдох – выдох, вдох – выдох.

Молчание затянулось, но Натали не спешила нарушать его. В этой семье есть какие-то тайны. Что-то в ней произошло. Что-то, о чем никто не говорит, и это способствует формированию у Сары странностей в поведении, а у Малкома – сдержанности, дурного настроения и отчаяния, которые он, кажется, частенько испытывает. И Натали очень хотелось понять, что же все-таки случилось. «Ну же, скажи мне», – мысленно воззвала она к Малкому.

Вдруг ей показалось, что сейчас он это сделает. Она видела, что в нем бурлят страстные эмоции, вот-вот готовые вырваться наружу. Воздух между ними сгустился настолько, что в любую минуту мог взорваться. Малком открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент раздался голос Сары, слабый, но отчетливый.

– Мама, – сказала девочка.