Загадаю тебя (СИ)

— Марин, давай не будем сходить с ума? Микробы, вирусы и бактерии никто не отменял, увы… Кто первый?

— Ну… Иди ты, — разочарованно выдохнула Маринка и откинулась на спину.

Ей хотелось добавить ещё что-то вроде «А то, не дай бог, за десять минут бактерии тебя съедят», но она, конечно же, промолчала. Страсть к чистоте — это просто милая, хотя и не всегда уместная, особенность, которая делает Костю уникальным. Разве это не здорово? Хм… и здорово, конечно тоже.

Правда, мылся он целых минут сорок, если не пятьдесят. За это время Марина успела даже немного вздремнуть и как следует рассмотреть вечерний Париж с балкончика их номера, наслаждаясь ароматом красивых цветов в подвесных кашпо…

Когда же вернулась из душа она сама, через пятнадцать минут после Кости — он спал.

Марина скользнула к нему под одеяло, прижалась к тёплому телу — как же долго, мучительно долго она этого ждала! Секса хотелось так, что звёзды летали перед глазами. Горячими, тугими волнами плескалось внизу живота возбуждение, а Костя — он был такой классный! Стройный, крепкий, с такими приятными волосиками на груди. Мужественно!

Она скользнула рукой ниже: туда, где вниз от пупка убегала курчавая дорожка волос, закрыла глаза от удовольствия — ох, какой же он! Пробралась под резинку трусов, зарылась пальцами в кучеряшки на лобке… Мужчина. Наконец-то! Вот здесь, сейчас, с ней — мужчина! Да ещё какой!

Достоинство его даже в спокойном состоянии оказалось приятного размера. Можно представить, что будет, когда воспрянет!

Марина сжала член в ладони и Костя, глубоко вздохнув, проснулся. Улыбнулся — как ей показалось, немного сконфуженно — и ответил на поцелуй. Целовались долго, нежно и при этом Марина ласкала член рукой, изнывая от предвкушения. И он крепчал, он оживал под её пальцами — такой внушительный, слегка изогнутый кверху… Наверняка красивый!

Марина откинула одеяло, желая не только ощущать, но и видеть. А Костя вдруг лёг на бок, упершись коленом в кровать, так, что бедро прикрыло член. Притянул Марину к себе, заглянул в её глаза:

— И всё-таки, тебе не кажется, что мы торопимся?

— О не-е-ет! — хищно мяукнула Маринка, одним движением распуская узел полотенца на своей груди. — Мы не торопимся, товарищ доктор, мы лечимся от стресса, возникшего на фоне долгого воздержания! — И, упав на спину, предоставила Косте возможность увидеть, наконец, её обнажённую грудь.

Прохладный воздух, скользнув по разгорячённой душем коже, подхлестнул возбуждение, ущипнул сосочки, отчего они стали твёрдыми, призывно-остренькими.

Макс называл это «секретным оружием», потому что, стоило ему увидеть напряжённый Маринкин сосок — как у него тут же срывало башню. И неважно даже, если тот проступил через майку в людном месте — Макс неизменно возбуждался, о чём давал понять Маринке, находя возможность положить её ладонь на свой упакованный в джинсы стояк. Иногда это было неловко, иногда Маринка прямо-таки бесилась от смущения, особенно если это случалось где-то на людях — но это всегда было неизменно хулигански возбуждающе. В этом весь Макс. Вечный пацан, вообще без тормозов! Не то, что Костя — серьёзный, воспитанный мужчина.

Костя смотрел на Маринкину грудь как диабетик на торт с вишенкой — так, словно и съел бы всё, но нельзя…

Не удержался, сжал грудь в ладони, сглотнул от волнения. Дыхание его сбилось, на виске проступила пульсирующая венка… Закрыл глаза, помолчал.

— Марин, это искушение. Но мы же не звери, нас Господь создал разумными, по образу и подобию своему… мы должны быть сильнее похоти. Давай, не будем спешить? Тем радостнее будет близость после свадьбы. Как думаешь?

Говорил, всё так же с закрытыми глазами, и словно успокаивался. Вот уже и венка на виске спряталась, и дыхание выровнялось.

— Ведь ты ещё не сказала мне «Да». И я не хотел бы, чтобы ты чувствовала себя использованной, или давала согласие только потому, что у нас случилась близость… Ты же понимаешь, о чём я говорю?

С надеждой посмотрел ей в глаза, и Марина вдруг почувствовала, как заливается краской стыда, словно она делала сейчас что-то непотребное.

— Я говорю о чём-то большем, чем секс — о любви, — мягко шепнул Костя и, оставив грудь, прильнул ладонью к её щеке. — Зачем опошлять её сексом?

— А разве секс — это не проявление любви?

— Ну… в какой-то степени.

— Костя, я очень, очень хочу этой степени, правда! И я не буду чувствовать себя использованной, честно-честно! Ну давай хоть разочек, а?

— Марин…

— Ну Ко-о-ость… расслабься. — И, подражая Максу, просто взяла Костину руку и положила на свою промежность. Пусть чувствует, как она его хочет!

Макс, например, называл это «контрольным в голову» Он обожал, когда Маринка становилась вот такой мокренькой, просто забывал всё на свете от нестерпимого желания. Иногда казалось, что для него скользить пальцами по влажным складочкам — изучая, проникая, ловя ответную реакцию Маринки и подстраивая ритм своих движений под её вздохи — едва ли не самая интересная часть в сексе. Ну, кроме самого секса, конечно.