Загадка

— А вы знаете, зачем Най пригласил меня в Гранаду? — продолжает Литературовед, не обращая внимания на слова Следователя. — Мысль, что я могу встретиться наедине с Юлием, была для него невыносима. Он хотел присутствовать при этой встрече. И надеялся создать между нами определенные отношения, выгодные ему. Уже много лет Юлий жил в Гранаде, на окраине, среди цыган, и именно там мы с ним должны были встретиться. «Приезжайте, — сказал мне Карл, — мы устроим ему сюрприз». Едва я приехал, как он привел меня в прокуренную cantina, в которой играли гитаристы, испуская жуткие вопли. Юлий сидел за столиком в углу — Карл показал мне его издали. Представьте мое удивление. Оба брата неприятным образом походили друг на друга. Особенно на первый взгляд. Затем становились видны небольшие различия, говорящие, как мне показалось, в пользу Юлия, поскольку я был пристрастен и уже много лет восхищался им как писателем. Юлий поднял глаза и, узнав своего брата, улыбнулся, не проявляя ни радости, ни враждебности. Он вытер свои жесткие, плохо подстриженные усы, запачканные красным вином, которое он допил одним глотком. «Садись, брат, и давай выпьем!» — «С удовольствием», — ответил Карл и сел на табурет рядом с Юлием, обняв его за плечи. Я ничего не говорил, так как был почти взволнован… — нет, не почти! — признаюсь, я был по-настоящему взволнован, глядя на этих двух стариков, сидящих рядом в обнимку. Они выглядели близнецами, отражением друг друга в несколько искажающем зеркале. Уверяю вас, я не преувеличиваю! Только один был очень ухоженным, с бледным, словно напудренным лицом, тогда как лицо второго выглядело одновременно изможденным и необыкновенно спокойным.

— Ладно, давайте на этом закончим, — предлагает Следователь, — поскольку я должен вас покинуть. Встретимся вечером у меня в кабинете.

— Я бесконечно восхищаюсь моим другом Следователем, — говорит Поэт-Криминолог, оставшись вдвоем с Литературоведом, — но это человек с глубокой душевной раной. Мы дружим с детства и даже женились в один и тот же день, организовав общий праздник, чтобы отпраздновать наше счастье. Но, к сожалению, несколько лет назад его жена захотела с ним расстаться. По неизвестной мне причине она пожелала жить некомфортно. На самом же деле это вылилось в неразлучную разлуку, как называет теперь мой друг свои отношения с женой. Они все время встречаются и каждую ночь проводят вместе. Заметьте, как поспешно он нас покинул. Иногда он становится одержим одним желанием — встретиться с ней в сквере, или небольшом портовом отеле, где она живет, или в каком-нибудь ресторане, где люди делают вид, что не узнают их. На самом деле все в курсе их отношений и посмеиваются над этой странной страстью, питаемой иллюзией отстраненности от мира. Иногда они часами сидят на берегу моря. Иногда уходят в море на паруснике и возвращаются только ночью. Они проводят время в случайных местах, как говорит мой друг Следователь. Он утверждает, что она ни за что не соглашается снова жить вместе. Вы не поверите, но я их понимаю. Ни семьи, ни детей, ни ответственности — только иллюзия, что они одни в мире! Если хотите, я провожу вас до отеля, где вы продолжите свою расшифровку. Давайте пойдем через верфь, чтобы сократить путь. Кстати, именно здесь строились все «Ураны», а последний сразу же был признан самой шикарной яхтой на сегодняшний день. Посмотрите на ее белые лакированные надстройки, возвышающиеся над низкими портовыми строениями. Подумать только, что все Найи соглашались жить вместе на ее борту — и не только жить, но и писать! Наверное, для этой семейки писать было то же самое, что для других говорить или без конца смотреть на солнце, рискуя ослепнуть.

— Вы правы, — соглашается Литературовед. — Вынужденные все время писать, они ослепли и перестали видеть, что творится вокруг, для них был важен только их собственный мирок. И именно в нем, в этом подземном царстве, они в конце концов пересеклись. Таково мое впечатление, вынесенное из той малой толики, что я успел прочитать.

— Мне кажется, что писательство в этой семье заменило фатальный и религиозный закон.

— Вот именно! Они подчинялись только законам писательства. Этим даже можно объяснить то влечение, которое они испытывали друг к другу, соглашаясь жить вдали от мира на этой штуковине, украшающей теперь сухой док.

— «Уран» — необычная яхта!» — сказал я своему другу Следователю, когда в тот ужасный день мы впервые поднялись на ее борт. Вы не представляете, какое гнетущее впечатление оказывает пустая яхта, где единственным признаком жизни становятся незаконченные рукописи. Но прежде чем вы снова приступите к чтению, давайте присядем на несколько минут на эту скамейку на берегу моря и вы мне расскажете, чем закончилась встреча Юлия и Карла.