Загадка 37-го. Три ответа на вызовы (сборник)

Эти признательные показания Дорошина вызвали шок у сотрудников НКВД – ведь речь шла о безопасности высших руководителей государства, которых по халатности или по злому умыслу (пока это было неясно) служащие КК ставили под удар. Вывод из показаний Дорошина был сделан достаточно быстро: уже 14 февраля ПБ по представлению НКВД утвердило решение «Об охране Кремля». Этот документ кардинальным образом изменил всю систему обеспечения безопасности проживавших в Кремле членов руководства страны. Особым пунктом устанавливалась предельно суженная функция КК, становившейся «организацией, ведающей только охраной Кремля». Одновременно и столь же существенно изменялась и прямая подчиненность КК. Ее исключили из ведомства ЦИК и НКО и переподчинили «народному комиссариату внутренних дел по внутренней охране и народному комиссариату обороны по военной охране».

Другие пункты решения были не менее существенными. Они предусматривали незамедлительный вывод из Кремля многочисленных советских учреждений, ежедневно привлекавших не только значительное количестве служащих, но еще и огромный поток различного рода просителей, а заодно и предназначенных для обслуживания советских служащих всевозможных мастерских и столовую. Наконец, последний, десятый пункт решения расширял масштабы этой своеобразной эвакуации: следовало вывести из Кремля также и военную Школу им. ВЦИК, насчитывающую 8 рот, т. е. полторы тысячи, красноармейцев и командиров.

По сути, последний пункт был самым важным, ведь вывод Школы им. ВЦИК сводил на нет всю дальнейшую роль Петерсона, ибо лишал его того самого гарнизона, которым он и командовал. Но поскольку армейский гарнизон Кремля еще сохранялся на ближайшие несколько месяцев, уже 19 февраля приказом по НКВД для контроля за Школой им. ВЦИК создали особое отделение – орган военной контрразведки на правах отдела НКВД.

Так НКВД сумел нейтрализовать Петерсона, который был назначен на свой пост еще 17 апреля 1920 года, когда Троцкий, председатель Реввоенсовета республики и наркомвоенмор, сумел добиться смещения с должности коменданта Кремля балтийского матроса П. Д. Малькова и настоял на назначении комендантом Петерсона, перед тем начальника бронепоезда и личной охраны Троцкого.

* * *

Тем временем следствие по «Кремлевскому делу» продолжилось и привело к новым результатам. Круг подследственных постоянно ширился, все дальше уходя за стены Кремля. Еще 8 февраля Дорошин в числе тех, с кем он регулярно общался, назвал своего односельчанина – слушателя 4-го курса Военно-химической академии им. Ворошилова Козырева. Тот во время допроса уже на следующий день назвал не только однокурсников, но и общего для них знакомого М. К. Чернявского – начальника 12-го отделения разведывательного управления штаба РККА. Козырев и Чернявский признали, что в своих разговорах высказывали сожаление о том, что недавний глава Коминтерна Зиновьев не только отстранен от руководства партией, но и арестован из-за враждебности к нему Сталина.

Дала показания и бывшая сотрудница правительственной библиотеки – дворянка Муханова. Она была любовницей Енукидзе, и ее вначале расспрашивали, главным образом о том, как она попала осенью 1933 года в дом отдыха Большого театра. Следователи намеревались получить новые факты, подтверждающие уже имевшиеся данные об аморальном поведении и бытовом разложении Енукидзе.

Муханова не только поведала 16 февраля Молчанову, Люшкову и Кагану, как незаконно, только благодаря теплым отношениям с Енукидзе, приобрела путевку, но и о том, что там, на юге, в доме отдыха познакомилась и сблизилась с проводившей там же свой отпуск сотрудницей консульства Великобритании Н. К. Бенксон, и та почти год регулярно навещала ее в Москве.

Таким образом, полученные следствием материалы неоспоримо свидетельствовали о реальной «засоренности социально чуждыми элементами» одного из кремлевских учреждений – правительственной библиотеки; о моральном разложении, даже «буржуазном перерождении» Енукидзе, и о политической неблагонадежности комсостава КК.

Словом, обо всем том, что требовало срочного вмешательства ЦК, принятия самых решительных мер.

Незадолго перед тем НКВД начал информировать о ходе следствия Н. И. Ежова. Ему, избранному 1 февраля секретарем ЦК, уже 11 февраля ПБ поручило вместе с З. М. Беленьким, заместителем председателя КСК, и М. Ф. Шкирятовым, заместителем председателя КПК, «проверить личный состав аппаратов ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР (так в тексте. – Ю.Ж.), имея в виду наличие элементов разложения в них и обеспечение полной секретности всех документов ЦИКа и ВЦИКа».