Загадка архива

— У меня другое предложение, — возразил Эмиль. — Прежде чем читать дело, нужно познакомиться с главными героями, так или иначе связанными с событием. Другими словами — начнём расследование заново, соберём новые данные, сравним их с данными досье и сделаем выводы.

— Но эти люди, скорее всего, просто-напросто не впустят нас в дом, считая, что мы гоняемся за привидениями. Да и кто ещё что-нибудь помнит по прошествии двух десятилетий?

— Напротив, я думаю, что в головах наших героев через столько лет сохранились лишь самые важные подробности. К тому же, именно за давностью событий никто из них больше не будет уклоняться от ответов и что-нибудь скрывать.

— Никто, кроме убийцы.

— Конечно, — согласился Эмиль. — И всё же люди, кое-что знавшие, молчали тогда, не желая впутывать свои имена в скандальную шумиху, поднятую печатью. Теперь, когда о деле забыли, а их воспоминания прояснились, для сдержанности больше нет оснований.

— Может быть, ты и прав… С чего мы начнём?

— Пойдём по тому же пути, по которому шёл и первый следователь. Начнём с показаний Ирины Нягу, урождённой Добреску. Она живёт возле Пожарной каланчи.

— А почему не начать с самого следователя? — спросила Ана.

— То, что он думал двадцать лет тому назад, я знаю из досье, а о сегодняшнем мнении я спрошу его под конец, чтобы не подпасть под его влияние.

— Будем пить кофе или сразу отправимся?

— Выпьем кофе, — галантно предложил Эмиль. — А ты, между тем, посмотри фотографии камеристки, — добавил он, вынимая из досье фотокарточку, с которой смотрела молодая девушка с тонкими чертами лица.

Ана медленно потягивала кофе, разглядывая фотографию. Правда, она уже видела снимки бывшей камеристки в газетах. И те и другие говорили о том, что Ирине нравилось позировать — и в прямом и в переносном смысле этого слова. Переняв обычаи того мира, в котором она жила, она тоже стала играть — и не без успеха.

Ана вспомнила, что одна из газет того времени поместила целых три фотографии Ирины Добреску в трёх разных, хорошо обдуманных позах. На одной из них — камеристка, обнаружившая труп, на второй — она же, в отчаянии плачущая над хозяйкой, а на последней — улыбающаяся репортёру.

— Николау предлагает обратить на неё особое внимание, — сказал Эмиль.

— Почему? — удивилась Ана.

— Не знаю… Кража или что-то в этом роде, в которую она была замешана вместе с её теперешним мужем.

— Прекрасно! Разберёмся на месте, — решила Ана, поднимаясь.

Они вышли из кабинета и, поймав такси, прибыли по назначению.

Обмен квартиры

Сведения Николау были точными: Ирина Добреску, в замужестве Нягу, жила на улице Десяти столов в одноэтажном доме с двором. Когда Ана и Эмиль прибыли к ней, Ирина была в саду; нагнувшись над грядкой, она пропалывала цветы. Ану поразила разница между Ириной Добреску, которую она знала по фотографиям, и Ириной Добреску-Нягу, стоявшей сейчас перед ней: это была преждевременно состарившаяся женщина, толстая и морщинистая, но не забывшая, что некогда была молодой, да сверх того и красивой. Остатки кокетства — слишком броско накрашенное лицо, выцвеченные соломенные волосы и яркий капот — её не красили.

— Госпожа Нягу? — обратился к ней Эмиль.

— Да, это я…

— Урождённая Добреску?

— Да, — повторила женщина, на этот раз удивившись.

— Мы из милиции, — Эмиль показал удостоверение.

— Боже мой, что такое? — испугалась мадам Нягу. — Несчастный случай?

— Нет, нет… — поспешил успокоить её Эмиль. — Мы хотели бы вас кое о чём расспросить… Это старая история… разумеется, если вы не возражаете.

— Да, да, конечно… — с облегчением вздохнула хозяйка.

— Но пожалуйста… войдите… Господи, как я испугалась… Пожалуйста, входите, барышня, — настаивала мадам Нягу, пришедшая наконец в себя.

Они пересекли большой холл и вошли в столовую. Новый мебельный гарнитур «Дунэря» ещё источал запах леса; стоявший в углу телевизор «Дачия» смотрел на посетителей своим большим глазом, а маленькая библиотека, состоявшая в основном из книг коллекции «Знаменитые женщины», выдавала литературные пристрастия хозяйки. Повсюду царила образцовая чистота. Казалось, что хозяйка целый день не выпускает из рук тряпку.

— Сварить вам кофе? — вежливо предложила мадам Нягу.

— Нет, спасибо, мы только что пили, — ответила Ана, сгорая от нетерпения увидеть, как хозяйка начнёт распутывать нить, запутанную два десятилетия тому назад.

— Тогда — варенья! — снова предложила хозяйка.

— Нет, не беспокойтесь! — отказался на этот раз Эмиль.

— Какое же беспокойство? — возразила женщина. — Как же это, вы приходите ко мне в дом, и я вас ничем не угощу?

И, чтобы не получить нового отказа, она быстро направилась к шкафчику и вынула из него банку варенья.

— Это из инжира, — с гордостью сказала она. — Я сама сварила, из плодов с того дерева, которое вы видели во дворе.

Эмиль смущённо пожал плечами: по правде говоря, он его не заметил.

— Да… я видела, — быстро сказала Ана, чтобы доставить хозяйке удовольствие.

— Это одно из немногих инжирных деревьев Бухареста, — так же гордо продолжала хозяйка.

— А зимой что вы с ним делаете? — счёл своим долгом поинтересоваться Эмиль.