Загадка часовни Рослин

Анна без труда нашла дорогу, подумав при этом, как были бы счастливы ее родители, которые сами мечтали увидеть Мону Лизу в подлиннике, если бы знали, что Анна сейчас встретится с загадочной Джокондой. И вот она подошла к портрету, отдавая дань уважения гениальному творению Леонардо, так близко, насколько позволяла охрана.

«Джоконда веками вызывала восхищение людей, – думала Анна, рассматривая портрет. – Сколько женщин хотели бы оказаться на ее месте и прославиться. Посмотреть на этот феномен съезжаются люди со всего мира, миллионы людей посещают Лувр, и, конечно, практически каждый посетитель подходит к ее портрету».

Анна знала о научных исследованиях этой картины, они широко освещались в прессе и по телевидению. Одни ученые предполагали, что это оригинально изображенный автопортрет самого Леонардо да Винчи, другие в своих изысканиях шли намного дальше и смело утверждали, что в имени Мона Лиза прослеживается равновесие и гармония мужского и женского начал, называемых в традициях Востока Инь и Ян, придавая смысл этому явлению как единению Иисуса Христа и Марии Магдалины – при этом полагая, что едва заметная беременность Моны Лизы недвусмысленно сообщает о наличии у них потомства. Были ученые, которые считали, что в картине зашифровано послание, и тот, кому оно адресовано, безошибочно его прочтет, сколько бы времени ни прошло.

Но сейчас Анну интересовала лишь эстетическая сторона шедевра, и она любовалась воплощением знаменитого приема живописи – таинственного эффекта дымки «сфумато» и, конечно, благородным лицом и изящными руками Моны Лизы. Перед портретом она стояла долго. «В музее время застывает», – вспомнилось ей вычитанное где-то выражение.

Все еще под впечатлением от картины Анна перешла в следующий зал, к не менее знаменитым полотнам. Музеи, с их величайшими творениями человечества, ее завораживали. Около одной картины она даже «примерила» на себя величественную позу одного из персонажей кисти Рафаэля.

Полдня в Лувре пролетели незаметно, и она с сожалением посмотрела на часы. Пора было возвращаться. Хорошо помня дорогу к выходу, Анна все-таки несколько раз снова оказывалась у портрета Моны Лизы. «Что это со мной?» – изумилась она, в очередной раз отходя от картины. Притяжение взгляда Джоконды не покидало ее. Здравый смысл редко оставлял Анну, однако здесь, склонив голову перед великим творением гения, она мысленно произнесла: «Уже поздно. Прошу тебя, отпусти меня». Каково было ее удивление, когда отчетливо прозвучали слова: она услышала их внутренним слухом. «Будь сама собой, не подражай никому. Я улыбаюсь всем, но никому в отдельности. Тебе я подарю свою улыбку».

Анна подняла глаза и увидела, как загадочная улыбка на прекрасном лице на мгновение ожила, превращаясь в жизнерадостную.

«Я отпускаю тебя. Теперь иди».

Эти слова звучали как напутствие в жизни, по которой она старалась смело идти. Мона Лиза подбадривала ее своей сказочно красивой улыбкой. «Чудеса!» – едва не произнесла Анна вслух. «Картина наделена энергией и силой, – подумала она, – и дышит теплом любви. Несомненно, руку Леонардо направлял сам Бог. Значит, предположения ученых не лишены смысла. И тот, кто аллегорически изображен и скрывается за одухотворенным образом Моны Лизы, одаривает своей Любовью того, кого считает нужным?! Значит, провидец Леонардо знал о великой любви и создал шедевр для того, чтобы пронести эту любовь через века! Так кто же в действительности послал мне свою улыбку?»

Ее аналитический ум пытался объяснить суть происходящего. «Картина несет, вне всякого сомнения, целительную силу, и, попав в поле этой картины, человек очищается духовно и физически. Может быть, поэтому люди интуитивно стремятся соприкоснуться с ней. Необходимо понять: почему именно я удостоилась внимания Моны Лизы?» – эти мысли вихрем проносились в ее голове.