Загадка для благородной девицы

Я испытующе смотрела на девушку, и та сдалась:

– Нет, не знал он ничего. Васи не было – он перед отъездом наказал только найти какого-нибудь мужчину да разыграть все это. А кого я могла найти, кроме Гришки?! Он давно ко мне подкатывал… сразу и согласился. Плащ я взяла из избы, трость – Васину и шляпу тоже его.

– Но потом, когда стало известно об убийстве, Григорий все понял, так? Стал требовать денег за молчание – но поплатился жизнью.

– Доказательства есть? – мрачно спросил в повисшей тишине Платон Алексеевич. – И будете ли вы, Дарья Никитична, с нами сотрудничать? Вы ведь молодая мать, суд, возможно, это учтет.

Даша порывисто закивала:

– Буду, буду! Я все скажу! Я ведь не хотела, чтобы до убийства дошло – это он меня заставил! Я бы сама ни за что…

– И все же доказательства нужны, – прервал ее Платон Алексеевич. – Нож хотя бы. Куда Василий Максимович его дел?

– Не знаю…

– Нож он в колодец наверняка скинул, – отозвался Кошкин, – там, в Масловке, колодец стоит почти напротив дома Гришки. Не найдем.

– Чего уж не найдем? – возразил Севастьянов запальчиво, – у нас ребятки не хуже ваших, Платон Алексеич, питерских – слазить можно в колодец!

– Да там наверняка не один десяток таких ножей, – упорствовал Кошкин.

– Кто знает – может, повезет!

– Господа! Господа… – робко прервала я их спор. – Доказательства есть, уверяю вас. Вы можете сделать запрос на телеграф и получите дословный текст телеграммы, которую Дарья отправила Василию Максимовичу после того, как Григорий начал требовать у нее деньги. Ведь была такая телеграмма, Даша?

Та снова закивала, как будто только что вспомнив.

– И можно допросить кучера Никифора, который подтвердит, что в день приезда Василия Максимовича высадил его не в усадьбе, а в Масловке под предлогом, что тот хочет прогуляться пешком…

* * *

Вскоре следователи ушли, посчитав, что Васю нужно арестовать немедленно. Я же вместе с Дашей осталась в гостиной – нельзя было, чтобы она предупредила Василия Максимовича или вовсе сбежала. Даша не рыдала уже, но всхлипывала тихонько и то и дело надрывно вздыхала:

– Что будет?! Что теперь со мною будет… я ведь ни в чем не виновата, Лидия Гавриловна, вы скажите им!..

Она всячески настаивала, что смерти Лизавете не желала и что вообще не знала ни о чем – мол, Вася заставил ее устроить спектакль, не сообщив даже, что барыня уже мертва. Потом вдруг сбивалась, путалась и пыталась доказать, что отговаривала Васю от убийства, то есть фактически признала, что знала обо всем заранее. В общем, я не удивилась бы, узнав, что пока Эйвазов душил свою мачеху, девушка стояла рядом и наблюдала. А то и вовсе весь замысел принадлежал ей… Посему мне было практически все равно, что станет с Дашей. Вот только ребенка ее жаль: как жить с осознанием, что твои родители – убийцы.

Хоть бы эта история получила как можно меньше огласки…

А потом я вдруг отчетливо услышала выстрел. Даша вскинула голову, ахнула и медленно произнесла:

– Они убили его…

Она не рыдала теперь, однако слезы сплошным потоком хлынули из ее глаз.

Я же тотчас бросилась из комнаты, выбежала в холл и первым делом увидела Андрея, стоящего в проеме дверей в столовую спиною ко мне. В руке его был револьвер – еще даже немного дымившийся. Я не совладала с собой и вскрикнула, а он тотчас обернулся.

– Жаль, что мы не встретились в другой раз, Лиди… – Андрей криво улыбнулся, а у меня от той улыбки обмерло сердце.

Целую вечность, казалось, я смотрела на то, как Андрей подносит дымящееся дуло револьвера к своему виску. Я не шевелилась, не вскрикнула, не попыталась его остановить. Я, наверное, уже смирилась с неизбежным, когда руку Андрея с револьвером перехватил Ильицкий, вылетевший из столовой.

– Ты что?! Ты что!.. – кричал он, пытаясь отобрать оружие, а в глазах Евгения стоял неподдельный страх.

Мне же сделалось по-настоящему дурно. Я устояла на ногах, однако происходящее теперь воспринимала как-то отрывочно, будто во сне.

Андрей, выпустив из рук револьвер, скрежетал зубами от бессилия, упершись лбом в плечо Ильицкого, а тот, страшно взволнованный, что-то ему говорил. Пройдя мимо них в столовую, я сразу увидела Васю, лежащего на полу в разливающейся под ним луже крови. Глаза его смотрели в потолок, и совершенно точно, что он был мертв. Над ним рыдала Натали, пытаясь дозваться до уже мертвого брата. Я хотела было подойти к ней, протянула руку, но Натали неожиданно зло меня оттолкнула:

– Не подходи! Ты добилась своего, Лиди, добилась! Уходи, я не желаю видеть тебя, уходи!

И разрыдалась пуще прежнего, бросившись уже не к брату, а к Мише.

Эти ее слова я слышала отчетливее, чем увещевания всех остальных. Они долго еще звучали в моей голове. Меньше чем через час я покинула усадьбу.

Что касается Даши, то, воспользовавшись суетой в доме, она исчезла в тот день – больше никто из домочадцев ее не видел. Митенька же остался на попечении родственников, и можно было только надеяться, что судьба убережет его, не позволив никогда узнать правду о родителях.

* * *