Загадка фарфоровой балерины

Гальская знала, что к болям в колене чаще всего приводит ошибка при выполнении деми плие[16] и неправильное приземление. Ошибка эта очень грубая. Таня бы заметила ее у себя. А если не она сама, то педагоги. Валентина бы точно не пропустила такого. Первое правило, которое они записывали крупными буквами в конспектах в училище: «Куда направлен носок ноги, туда в деми плие направлено и колено». Главное правило. Анатомически верное. И всегда помнить о нем должен был любой танцор.

Татьяна не верила, что проблема в ее ошибке. Видимо, так сказывались чрезмерные нагрузки на ноги. Даже в начальных классах у девочек нагрузка составляет шесть-восемь часов в сутки. Плюс репетиции, подготовка к выступлениям. А еще общеобразовательные предметы. Никто не делает скидку на возраст или на семейные обстоятельства. И никаких прав, только обязанности. Таня как сейчас помнила эти детские лишения. Суббота, все друзья смотрят «В гостях у сказки», а она, совсем малышка, топает на репетицию… Это действительно титанический труд. Но что теперь делать с его последствиями, она понятия не имела. Да и других проблем хватало…

– Таня, открой! Татьяна! – за дверью раздался раздраженный голос матери, прервавший размышления девушки. – Ты меня слышишь? Открой. И давай поговорим.

Балерина теперь лежала, уткнувшись лицом в подушку. Сейчас она безумно жалела о том, что приехала на выходные домой и рассказала об их с Павлом планах. Произошло то, чего она боялась – родители были категорически против их свадьбы.

С матерью у нее никогда не складывались отношения, а отчиму Аркадию Валентиновичу и подавно было все равно, что там у девушки на душе. Ему важно держать марку. Внешне в их семье все должно быть идеально. Долг матери – отлично выглядеть и безукоризненно вести хозяйство, задача Татьяны – быть классной балериной, успехами которой можно похвастаться в кругу таких же чванливых друзей и коллег по работе в партийных структурах, разнообразных министерствах и ведомствах.

Каким резким контрастом оказалась семья Павла! Очень добрая, гостеприимная и открытая мама, любезный отчим, который все время, пока Таня была у них в гостях, окружал ее своим вниманием.

– Доченька, открой, поговорим. Что за глупая привычка замыкаться? – не унималась мать.

– Я устала и хочу спать, – наконец отозвалась девушка.

– Мы не договорили насчет твоего армянина. Это все очень серьезно, а ты, как ребенок, прячешься от проблемы.

– Мам, давай потом? Я неважно себя чувствую.

– Ты заболела? Танюша, перед премьерой! – разволновалась Елена Ивановна. – А ну открой! Что там с тобой?

Понимая, что мать не отвяжется, Таня все-таки нехотя поднялась, спрятала лед, и отомкнула щеколду на двери своей спальни. Балерина искренне желала, чтобы зазвонил телефон, и ее вызвали завтра на внеочередную репетицию или еще куда-нибудь. Но аппарат молчал.

– Ну и? – мать говорила ледяным тоном, ясно давая понять, что мнения своего не изменила.

Благо, горел только настенный светильник, и разглядеть следы слез на лице Татьяны было невозможно. Девушка молчала, обняв колени руками.

– Танюша, – мама неожиданно мягко заговорила, присев рядом. – Мы с отцом не уверены, что Паша – тот человек, который тебе нужен. Не обижайся. Мы ведь хотим как лучше для тебя. Со временем ты сама все поймешь.

Девушка продолжала безмолвно глядеть куда-то в пол, изучая узоры на паласе.

Напряженная пауза затягивалась. Видя, что по-хорошему поговорить не удастся, Елена Ивановна снова приняла суровый вид и отрывисто произнесла:

– Ты вообще понимаешь, что отцу не нужны проблемы с репутацией? А у отчима этого Паши она подмочена. Почему его поганой метлой из Москвы погнали, ты знаешь?

Таня отрицательно покачала головой.

– Вот! И не надо тебе знать! А отец в курсе и связываться с ним не хочет категорически. Будь благоразумной, Танечка, послушай нас и расторгни эту помолвку.

– То есть если отчим против, я должна по щелчку слушаться? – зло проговорила балерина. – Может, он меня, как в средние века, насильно замуж выдаст за кого-нибудь из его круга? А что, я же завидная невеста, меня можно удачно продать. Сколько там у меня на книжке накопилось[17]?

– Ты думай, что говоришь! – зашипела мать. – Надеюсь, ты несешь всю эту чушь только потому, что действительно плохо себя чувствуешь!

Она боялась, что крамольные речи дочери услышит муж. Он по-своему любил Татьяну, даже усыновил ее совсем крошкой. Порой мог поболтать и пошутить с ней. Например, однажды взял в руки пуанты и задумчиво сказал: «Так вот ты какой, «испанский сапожок» для Эсмеральды из «Собора Парижской Богоматери». Потом так и закрепилось в их семье прозвище пуант – «испанские сапожки». Но в то же время Аркадий Валентинович был жестким человеком и диктовал родным свои правила. Назвать его самодуром или тираном нельзя было. Отчим подходил к любым вопросам взвешенно и даже мудро. Но и ослушаться его пока не рисковал никто. Таню угнетало такое положение вещей, но от бунта спасало то, что большую часть времени она проводила вне дома.