Загадка Фишера

ВОПРОС: Пресса отмечала, что Вы и Решевский впервые согласились выступать в одной команде. Увы, этим благим намерениям не суждено было сбыться. После «бегства» из Суса Ваш «послужной список» конфликтов пополнился громким скандалом на Олимпиаде в Лугано (1968)…

Р. ФИШЕР: Накануне открытия я уехал из Лугано, поскольку организация Олимпиады была ниже всякой критики. Организаторы отвергли список моих требований. Но мало того, когда я вошел в турнирный зал, то сразу понял, что это помещение не для игры! Зрителям не воспрещалось ходить между столиками, даже курить! Я заявил, что в таких условиях играть не буду, быстро собрал вещи и уехал в Милан. Кстати, к концу соревнований многие участники, в том числе и советские, жаловались на тяжелые условия игры.

ВОПРОС: А как к Вашему демаршу отнеслись члены американской сборной?

Р. ФИШЕР: На собрании участников меня исключили из команды. Правда, Решевсхий выразил сожаление, что ему придется все время играть на первой доске… Я же не изменил своим принципам, хотя потерял 3000 долларов. «Если американец отказывается от денег, – сказал капитан команды Колтановский, – то у него что-то не в порядке с головой».

ВОПРОС: Осенью 1968 года стартовал финальный матч претендетов Спасский – Корчной. Победил Спасский, но кому Вы отдавали предпочтение до начала единоборства?

Р. ФИШЕР: Если бы я ответил на этот вопрос до начала борьбы, то причинил бы вред и его участникам, и любителям шахмат…

ВОПРОС: Поставим вопрос иначе: кто из претендентов имел лучшие шансы против Петросяна?

Р. ФИШЕР: Я был уверен, что у Корчного значительно больше шансов, чем у Спасского.

ВОПРОС: Ваш личный счет против Спасского и Корчного к началу 70-х годов?

Р. ФИШЕР: Спасский выиграл у меня на две партии больше, чем я у него, а с Корчным у меня счет равный. Однако в матчах это ничего не значит…

ВОПРОС: Ваш прогноз на второй матч Петросян – Спасский?

Р. ФИШЕР: Не знаю… Петросяна было очень трудно одолеть. Я сыграл с ним немало партий и хорошо знаю его поразительное искусство защиты. Он обладает редким качеством – выигрывая, не терять объективности.

ВОПРОС: После отъезда из Лугано Вы замолчали почти на два года. Что с Вами случилось? В турнирах Вы не играли, жили как отшельник…

Р. ФИШЕР: Да, со стороны это выглядело так. Но я ставил условия своего участия в турнирах. Шахматисты должны иметь обстановку для творчества.

ВОПРОС: Вы не вышли на старт чемпионата США 1969 года, являвшегося зональным турниром ФИДЕ и отборочным к первенству мира. Почему?

Р. ФИШЕР: Турнир с 12 участниками слишком короток – мало партий. Не люблю играть в турнирах, где из-за одного случайного поражения теряешь первое место. Для фаворита это слишком большой недостаток соревнования. Особенно для профессионала. Я считаю, что в чемпионате должно быть 22 партии, как в СССР, Венгрии, Румынии и других восточноевропейских странах, где к шахматам относятся серьезно, а не 11 туров, как в чемпионате США. Заодно дается шанс молодым талантам.

ВОПРОС: Значит ли это, что Вы не были готовы к новому циклу мирового первенства?

Р. ФИШЕР: В этом «заслуга» шахматной федерации США. Она отвергла мои предложения и делала все возможное, чтобы не увидеть на троне чемпиона мира американского гражданина!

ВОПРОС: Быть может, Вы преувеличиваете?

Р. ФИШЕР: Нет! Один из чиновников Американской шахматной федерации даже посоветовал мне «пройти психотерапевтическую обработку».

ВОПРОС: Тогда Вам было 26. А Ботвинник как-то сказал, что если Вы не станете чемпионом мира до 30, то уже не станете им никогда. Не было ли ощущения безвозвратно уходящего времени?

Р. ФИШЕР: Да, я понимал, что придется ждать до 1972 года. Но были и другие трудности. Не все окружающие вели себя благородно по отношению ко мне. В разговоре с вице-президентом ФИДЕ г-ном Кажичем я прямо сказал, что некоторые шахматисты прибегают к нечестным методам борьбы. Много неприятных воспоминаний связано у меня и с организаторами турниров…

ВОПРОС: За эти годы Вы сменили место жительства, переехали из Нью-Йорка в Калифорнию?

Р. ФИШЕР: Да, в Лос-Анджелес. Здесь мне значительно лучше, чем в шумном и грязном Нью-Йорке. Климат прекрасный и намного спокойнее.

ВОПРОС: Если не секрет, на что жили, сколько зарабатывали?

Р. ФИШЕР: Еще не столько, сколько хотелось бы…

ВОПРОС: Как вы восприняли сообщение о, пожалуй, главном событии 1970 года – «матче века» сборная СССР – сборная остального мира?

Р. ФИШЕР: Я долго колебался: играть или нет. Четыре партии… Это, конечно, очень мало. Но сыграть матч со Спасским, ставшим чемпионом мира, было бы очень интересно. Пусть даже короткий матч. К тому же мне всегда нравилось играть в Югославии.

ВОПРОС: И Вы телеграфировали о своем согласии?

Р. ФИШЕР: Нет, не сразу. Я еще раздумывал, ибо сначала хотел сыграть со Спасским большой матч.

ВОПРОС: То есть в обход официальных правил ФИДЕ?

Р. ФИШЕР: Разумеется, я понимал, что у меня нет формального права вызвать Спасского, но я с огромным удовольствием сразился бы с ним до шести побед.