Загадка Катилины

Облачаться в тогу — нелегкое занятие, даже для адвокатов и политиков вроде Цицерона, которые ходят в ней каждый день. То, что кажется простым в развернутом состоянии — широкий кусок шерстяной материи прямоугольной формы, — становится невыразимо сложным и запутанным, когда эту материю нужно обкрутить вокруг тела и сделать из нее приличную на вид тогу. Для этого нужно тренироваться чуть ли не целую жизнь. Таково, по крайней мере, мое личное впечатление. Тем не менее нужно все-таки как-то обернуть ее вокруг груди, перекинуть через плечо и свесить на руку. При этом особое внимание следует обратить на бесчисленные складки, ведь их вид имеет крайне важное значение, а иначе покажется, что гражданин вышел из дома, напялив на себя простыню, что, естественно, вызовет смех соседей.

К счастью, для всего, что требует мастерства и труда, у римлян имеются рабы, и они, конечно же, справляются с тогой лучше самих граждан. (Когда я был молодым, в Александрии ходила шутка, будто римляне именно потому начали завоевывать мир, что им потребовались рабы, чтобы помогать им одеваться.) Тот же раб, что стриг и брил Экона, также и одевал его. Здесь, как и при стрижке, раб может посмеяться над своим хозяином — сделать гак, чтобы нижняя кромка стала волочиться по земле при выходе из дома, или слабо застегнуть булавку, чтобы она расстегнулась в самый неожиданный момент. Но раб Экона прекрасно справлялся со своими обязанностями; он был не только искусным, но и терпеливым, поскольку всех нас троих одел в тоги — сначала своего хозяина, потом меня и, наконец, Метона.

Экон приобрел тогу для Метона в одной хорошей лавке близ подножия Палатина. Одеть его как следует удалось лишь со второй попытки, да и то потом пришлось повозиться со складками, но по окончании этой процедуры перед нами стоял Метон в своей первой взрослой тоге.

— Ну, как я выгляжу? — спросил он.

— Великолепно! — ответил Экон.

— Папа?

Я замялся, потому что у меня комок застрял в горле.

— Ты выглядишь… — начал я, потом остановился и кашлянул.

Как великолепно он выглядел! Он был прелестным мальчиком и станет прекрасным мужчиной, а в это мгновение он был и тем и другим. На фоне белого полотна его волосы казались очень черными, а кожа очень гладкой; белый цвет символизировал чистоту. Вместе с тем тога придала ему вид, полный достоинства и мужества. Прошлой ночью я сказал ему, чтобы он оставил позади воспоминания о прошлом, чтобы он никогда не беспокоился о своем происхождении. Теперь я и сам в это поверил.

— Я горжусь тобой, Метон.

Он подошел ко мне, желая обнять, но одежда не дала ему высоко поднять руки. Он сначала смутился, потом рассмеялся и повернулся вокруг своей оси, поняв, что еще должен научиться двигаться в этом одеянии.

— Слушайте, а как же в ней ходят в уборную? — спросил он, ухмыльнувшись.

— Я покажу тебе, когда появится необходимость, — сказал я и нарочно громко вздохнул. — Ах уж эти отцовские обязанности!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Постепенно начали собираться гости. Поднялось солнце, и желтый свет, пропущенный сквозь полог, мягко освещал двор и прилегающие к нему помещения. На столах расставили разнообразные блюда, так что гости могли подходить к ним и выбирать угощение себе по вкусу, а не дожидаться перемен. Мне такой распорядок показался несколько хаотическим и даже не совсем приличным, но Экон объяснил мне, что таковы новые веяния.

— Как и твоя бородка, насколько я полагаю, они вскоре сменятся другими правилами.

Как и всегда в таких случаях, поначалу казалось, что гостей пришло совсем немного, пока они не заполнили весь сад — мужчины в тогах и женщины в многоцветных столах. Они переговаривались между собой, и все пространство наполнилось рокотом. Запах от мазей и духов смешивался с ароматом цветов и запахами жареных жаворонков и фаршированных голубей, которых приносили на подносах из кухни.

Я продвигался сквозь толпу, останавливаясь, чтобы поговорить с соседями и клиентами. Наконец я нашел Экона и отозвал его в сторонку.

— Ты пригласил их всех? — прошептал я.

— Конечно. Они все либо друзья, либо знакомые. Многие знали Метона еще маленьким.

— Но ведь ты не собираешься взять их всех на Форум, а затем вернуться на обед!

— Конечно, нет. Сейчас ведь только общий прием гостей. Они приглашены, чтобы повеселиться, поговорить друг с другом, повидать Метона, посмотреть, как он выглядит в тоге, уйти, когда захотят…

— А также поесть за чужой счет! Посмотри вон туда!

Человек с седой бородой показался мне знакомым — что-то в его внешности пробудило неприятное воспоминание — возможно, он поддерживал противоположную сторону на одном из судебных разбирательств. Он огляделся, наклонился над столиком и принялся запихивать фаршированные виноградные листья себе за пазуху, где, очевидно, у него имелось нечто вроде потайного мешка.

Экон рассмеялся.

— Это же старина Фестус! Ты же помнишь, что он пришел к нам однажды, чтобы мы дали ему совет по поводу одного затянувшегося разбирательства, а потом одна из александрийских ваз пропала навсегда.

— Нет, — нахмурился я, качая головой. — Это не Фестус.