Загадка Христа

зелотам и близостью к более умеренным фарисеям. Таким образом, Никодим из этого семейства, член городского совета, возможно, и есть тот самый Никодим, который, согласно Иоанну, был знаком с Иисусом и принимал участие в его погребении. Итак, последнюю услугу Иисусу оказали два члена иерусалимского городского совета. Этот факт свидетельствует о несостоятельности мнения, будто римлянам Иисуса выдали высшие еврейские власти.

Как теперь мы могли бы представить себе ход событий от ареста Иисуса до его выдачи Пилату[212]?

По Иоанну (18:12–14, 24), из Гефсимании Иисуса сначала отвели к Анне, тестю Кайафы, который был тогда первосвященником. (В этом мы можем вполне полагаться на Иоанна.) Анна, не будучи уже первосвященником, все еще оставался весьма влиятельным лицом. Однако свою последнюю ночь Иисус провел под охраной в доме действующего первосвященника Кайафы. Люди, охранявшие Иисуса, чтобы скоротать время и развлечься, «издевались над ним и избивали его». «Завязав ему глаза, они спрашивали: Пророк, скажи-ка, кто тебя ударил?» (Лк 22:63–65 и пар). Стражники играли в жестокую игру, которая в ходу еще и сегодня. Саддукеи не верили ни в ангела, ни в Дух пророчества (Деян 23:8). Охранники первосвященника думали так же, как их хозяева.

«Когда наступил день, собрались старейшины народа — первосвященники и книжники — и приказали доставить Иисуса к себе в синедрион» (Лк 22:66). Другими словами, Иисуса доставили в помещение, в котором обычно заседал синедрион. Итак, в данном случае «синедрион» обозначает скорее помещение, чем собрание совета. Но исключается ли при этом возможность, что в то утро действительно собрался санхедрин? Ранее (см. Лк 20:1) «еврейская тройка» из «первосвященников, книжников и старейшин» появлялась в Храме — там, где Иисус учил народ, — чтобы спросить его, кто уполномочил его учить людей. Из сопоставления этих двух мест вытекает, что эта «тройка» служит формальным обозначением правления Храма: старейшины были храмовыми старейшинами, а книжники — храмовыми писцами (см. выше, с. 151).

Таким образом, в то роковое утро Иисус был доставлен из-под стражи в доме первосвященника в помещение для заседаний синедриона в Храме. Там он должен был предстать перед правлением Храма, т. е. перед теми же самыми людьми, которые ранее решили с ним расправиться (Лк 22:2 и пар) и которые фактически и отдали приказ о его аресте (Лк 22:50, 52, 53). Их целью было не вынесение приговора; они хотели, опросив Иисуса, собрать из его же слов доказательства, которых было бы достаточно, чтобы оправдать следующий шаг: выдачу Иисуса римскому наместнику.

Такой замысел они пытались осуществить еще раньше, до ареста Иисуса, однако успеха не добились. Они подсылали к нему людей, которые своими вопросами расставляли Иисусу ловушки, в одну из которых он должен был попасться, — и тогда они смогли бы выдать его римским властям. Эти люди спрашивали: «Скажи, можно ли нам платить Цезарю подать или нет?» Иисус, угадав их умысел, ответил: Покажите денарий. Чье изображение и надпись на нем? Они ответили: «Цезаря». Тогда он сказал: Отдайте же Цезарю то, что причитается Цезарю, а Богу отдайте то, что причитается Богу (Лк 20:20–26). Но эта победа Иисуса нисколько не помогла ему позднее, когда он предстал перед Пилатом, осыпаемый потоком обвинений: «Мы установили, что этот человек сбивает с пути наш народ, запрещает платить подати Цезарю и даже объявляет себя Мессией, то есть царем» (Лк 23:1–2).

Однако вопрос о подати не был темой на этом собрании правления. Первым делом участники собрания пытались выяснить, не было ли у Иисуса мессианских претензий. Вначале они пытались найти достоверные доказательства тому, что Иисус допускал рискованные высказывания о разрушении и восстановлении Храма. В результате им удалось найти двух человек[213], прямо подтвердивших, что Иисус действительно говорил, будто может разрушить Божий Храм и за три дня восстановить его (Мф 26:57–61). Тогда встал первосвященник и сказал Иисусу: «Молчишь? Тебе нечего возразить на обвинения?» Но Иисус молчал. Открытого заявления о будущем разрушении Храма (Иисус, вероятно, сделал его во время столкновения с торговцами на территории Храма), разумеется, было вполне достаточно, чтобы передать дело Иисуса римским властям, которым было выгодно стоять на страже традиционных святилищ. Однако первосвященник решил «проработать» еще и другой вариант. До него доходили сведения, что кое-кто считал этого Иисуса Мессией. А мессианские движения римляне подавляли, поскольку Мессия как-никак считался еврейским царем.

И первосвященник прямо его спросил: «Скажи, не Мессия ли ты?» А Иисус ответил: Отныне Сын Человеческий будет восседать по правую руку Всемогущего Бога (Лк 22:69).