Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор

Общепризнано, что Николаев был трудным человеком; также хорошо известно, что он имел личные мотивы для мести партии. Однако не было ли иных мотивов у Николаева для убийства Кирова? Хотя история о «Ленинградском центре» и основана на показаниях Николаева, у которого были политические мотивы, от этой идеи следует отказаться. Считается, что должны существовать какие-то политические причины враждебности Николаева к руководству партии. Как мы уже видели, некоторые полагают, что у Николаева были особые личные мотивы для мести Кирову: Николаев ревновал свою жену Мильду Драуле к Кирову, об их любовной связи ходило много слухов. В связи с этим необходимо рассмотреть несколько вопросов. Были ли у Николаева какие-то еще политические мотивы, кроме личного недовольства тем, как складываются его отношения с партией? Действительно ли Николаев ревновал жену к Кирову? Мы знаем, что после убийства по городу ходили слухи о любовной связи Кирова и Драуле. Но существовали ли они раньше, т. е. знал ли Николаев об этих слухах; что же именно послужило причиной его ревности? В данном контексте не так важно, были ли реальные основания для таких разговоров. Важно то, верил или не верил в них Николаев. Но достоверность этих слухов играет важную роль в том, верил или не верил в них Николаев. И если между Драуле и Кировым действительно существовали какие-то особые отношения, то Николаев вполне мог знать о них.

Мы также изучим «косвенные доказательства», свидетельствующие, по мнению некоторых исследователей, о том, что НКВД был так или иначе замешан в этом убийстве. Был ли Николаев завербован работниками НКВД? И по принуждению или по убеждению он совершил это преступление? Как мы уже видели, в работах об убийстве Кирова часто предполагается, что сотрудники НКВД передали Николаеву револьвер, который тот использовал для убийства, и что некто из НКВД освободил его после ареста, последовавшего за попыткой лично повстречаться с Кировым. Также распространены утверждения: НКВД организовал отсутствие надлежащей охраны Смольного в день убийства; Борисов, охранник Кирова в Смольном, отстал от своего подопечного для того, чтобы в момент убийства поблизости никого не было; НКВД организовал ликвидацию Борисова день спустя после совершенного Николаевым убийства. Ранее мы обсудили заявление Николаева, сделанное им во время допроса Сталиным, о том, что за убийством Кирова стоит НКВД. То обстоятельство, что местные сотрудники НКВД были относительно мягко наказаны за халатное отношение к своим обязанностям, тоже считается подозрительным.

Политические мотивы?

Прежде всего, были ли у Николаева вообще какие-либо политические мотивы для убийства? На одном из допросов Мильда Драуле сказала, что Николаеву очень не нравилась политика партии по отношению к крестьянству; он считал, что насильственная коллективизация привела к полному разорению деревни, темпы индустриализации были слишком высокими, а рабочие страдали от высоких цен на продовольствие, товары первой необходимости и низких зарплат. Более того, Николаев якобы обвинял Центральный Комитет партии в проведении милитаристской политики, в том, что огромные суммы тратились на вооружение армии, потому что советское руководство постоянно твердило о нападении в ближайшем будущем других стран на Советский Союз. Подобная информация якобы распространялась для того, чтобы отвлечь внимание советских рабочих от трудностей, порожденных неправильной политикой ЦК[746]. Драуле также сказала, что после исключения из партии Николаев еще больше озлобился на партийный аппарат. Тем не менее к показаниям Драуле следует относиться с осторожностью. К тому времени, т. е. к 11 декабря, следователям, видимо, уже удалось убедить ее говорить те слова, которые они хотели от нее услышать.

А что же сам Николаев? Во время одного из первых допросов Николаев использовал для характеристики убийства Кирова выражение «политический акт». Очевидно, что это было сделано с целью привлечь внимание партии к тому, как несправедливо, по его мнению, с ним обошлись. Так или иначе, но дневник Николаева действительно показывает его разочарование политикой партийного руководства. Так, 26 октября 1934 г. он пишет: «Тысяча поколений пройдет, но идея коммунизма еще не будет воплощена в жизнь»[747].14 октября, всего за день до ареста около квартиры Кирова, он, как мы уже знаем, писал о готовности умереть за свои политические убеждения в стране, где нет свободы слова и вообще «нет свободного выбора в жизни». Задумывая убийство известного руководителя партии, Николаев в соответствии с террористическими традициями российской истории воображал себя героем. Это убийство должно было обеспечить ему место в анналах истории, его увековечили бы в памятнике и назвали новым Желябовым или Радищевым[748].