Загадка Либастьяна, или Поиски богов

Проследив за отправкой большей части своей армии и обоза в один из ближайших к Лоуленду миров, избранный богом войны в качестве постоянной ставки, Нрэн открыл еще два портала: к городским казармам – для оставшейся части войска, присоединившейся к постоянно расквартированным в Лоуленде силам, и личный – прямо во двор королевского замка. В последний, когда закрылся портал к казармам, воитель въехал сам. Оставив вышколенных оруженосцев разбираться с неподъемным багажом и распределять его между королевской Оружейной, сокровищницей и апартаментами принца, Нрэн спрыгнул с гигантского буланого жеребца, вполне подходящего для высокого воителя, и бросил поводья груму.

Здоровенный конюх осторожно повел животное в стойло. Злобным Грай не был, но боевой конь, идеально натренированный, чтобы убивать и оберегать седока на поле боя – не декоративная дамская лошадка, ценимая за длинную шелковистую гриву и тонкие ноги. Грай повиновался только приказам хозяина и не допустил бы ни малейшей вольности со стороны прислуги. Последний – новичок, наслышанный о демонических лошадях принца Энтиора, которые любили подзакусить неосмотрительными конюхами, и опасавшийся исключительно их, счел внешне флегматичного Грая вполне безопасным. Фамильярность не прошла дурачку даром. Изменить свое мнение он не успел – удар копытом прервал бесполезное существование.

Бросив мимолетный взгляд на вытянувшуюся в струнку и, кажется, переставшую дышать стражу, Нрэн быстрым шагом вошел в замок. Пронесся, наводя трепет на охранников, слуг и рабов, к кабинету короля Лимбера, который стоял первым в перечне пунктов назначения. Не уточняя у секретарей, занят или свободен монарх, открыл дверь и небрежно бросил без малейшего тепла в голосе:

– Я прибыл, дядя.

Отвлекшись от разговора с несколькими высокопоставленными сановниками, невольно вздрогнувшими при виде мрачной фигуры бога войны с огромным мечом на поясе, король так же коротко и прохладно, как и племянник, произнес:

– Хорошо, – и вернулся к прерванной беседе.

Нрэн, сочтя диалог законченным, притворил дверь, бросил на стол перед испуганно подскочившим на пару метров секретарем пачку документов по завоеванным в очередной кампании мирам, чтобы обеспечить короля деловым чтением, и проследовал далее – к своим покоям. Кивнув слугам, словно мураши, сновавшим по комнатам и спешившим распаковать уже доставленную часть вещей, которые бог не собирался разбирать лично, разделся и прошел в ванную.

Ступил на ее мраморные плиты и включил воду. Долго отмокал под обжигающе горячим душем, чтобы смыть неизбежную походную грязь, тщательно драл все тело жесткой, словно наждак, мочалкой, чистил коротко остриженные ногти, несколько раз мыл волосы в травяном шампуне. Слишком памятны были принцу брезгливо сморщенный носик кузины и ее «фу!», когда он, истосковавшись в разлуке по ее обществу, явился пред очи возлюбленной, не избавившись от грязи и пыли.

Когда тело и волосы стали отзываться на прикосновение скрипом, Нрэн облегченно вздохнул и, закончив экзекуцию, включил ледяную воду, на взгляд стоика-принца куда более подходящую для регулярного омовения. Мужчина вытерся длинным полотенцем, чуть менее грубым, чем мочалка, прошелся гребнем по мокрым волосам. Те, наученные горьким опытом, не сопротивлялись, покорно распались на мягкие влажные прядки. В приготовленном безмолвным слугой черном халате, расшитом золотом, бог вышел из ванной. Пока Нрэн разбирал личные вещи, его волосы, ниспадающие ниже плеч, успели подсохнуть и распушиться. Принц связал их шнурком в хвост и вернулся к делам.

Оставив в прихожей большой сверток, опечатанный его личной печатью, Нрэн движением пальца велел слуге переставить распакованную напольную вазу оливково-голубого цвета в правый угол комнаты, ближе к ширме с горным пейзажем, самолично добавил к коллекции кинжалов, висящей на стене, один новый и присел на вышитые твердые подушечки рядом с крохотным лаковым столиком. Мелкими глотками принц нарочито медленно выпил чашку охлажденного невообразимо горького травяного чая, в сравнении с которым показался бы сладким хинин, скинул халат и облачился в чистую светло-кремовую рубашку на шнуровке, темно-коричневые брюки, мягкие домашние сапоги. Вместо любимого меча, занявшего место на стойке оружия в парадном углу зала, повесил на пояс кинжал и счел туалет законченным. Мельком глянув в зеркало – не развязалось ли чего, – Нрэн прихватил привезенный из похода ларец, по объему и весу более походивший на сундук, и направился туда, куда, будь воля его пылающего сердца, а не дисциплинированного рассудка, он рванул бы, едва переступив порог замка.